Некролог
В ночь на четверг в своем доме на Манхэттене, отметив свой 88-й день рождения, умер от сердечной недостаточности легендарный Артур Пенн, изменивший своими фильмами и американское кино, и американское сознание, и саму американскую историю.
"Они молоды... они влюблены... и они убивают людей": рекламный слоган "Бонни и Клайда" (Bonnie and Clyde, 1967) звучал как баррикадный лозунг, гимн анархической свободе, он бил Америку под дых. Пусть герои Фэй Данауэй и Уоррена Битти не имели ничего общего с деревенщиной Бонни Паркер и Клайдом Барроу, тупыми и жестокими налетчиками 1930-х. Пенн не реконструировал историю — он создавал новую — жгуче актуальную для эпохи Вьетнама и хиппи — икону: юных аутсайдеров, партизан-мстителей, которые "ни перед кем не извиняются за то, что убивают".
Критику шокировало, что забавные поначалу похождения разбойников под дурашливые переборы банджо венчала невиданно жестокая расправа: целых четыре дня Пенн снимал минутную сцену пляски-агонии героев под ливнем пуль. Пенн настаивал: "Мы должны показывать насилие. Мы должны показывать, что происходит с человеком, когда в него попадают пули". "Америка — это страна, где люди реализуют свои взгляды через насилие,— у нас нет традиции убеждений, идеализма и легальности".
"Бонни и Клайд" сыграли для США ту же роль, что и "400 ударов" (1959) для Франции: родилась своя "новая волна". Пенн был, кстати, влюблен в фильм Франсуа Трюффо: он узнавал в маленьком Антуане Дуанеле себя, сына еврея-часовщика из Филадельфии и медсестры, разведшейся с мужем, когда Артуру было три года. Разве что, в отличие от Трюффо, Пенн не был синефилом. В пять лет его так напугал фильм ужасов, что в следующий раз он пошел в кино только через четырнадцать лет. Пошел — и увидел "Гражданина Кейна" (1941) Орсона Уэллса, фильм, определивший его путь в кино, начавшийся в годы войны на сцене любительского армейского театра.
Премьера "Бонни и Клайда" в августе 1967 года считается днем, когда рухнул замшелый Голливуд: отныне режиссеры вслед за Пенном получили право на контроль за своим фильмом "от и до", на авторский, окончательный монтаж — так называемый final cut. Сам Пенн долго боролся за это право. Чужой монтаж изуродовал и его дебют "Оружие для левши" (The Left Handed Gun, 1958), где Пенн уже представил бандита Билли Кида как смятенного мальчишку-бунтаря и мстителя, и трагедию о самосуде "Погоня" (The Chase, 1966).
Смешно, но Пенн не хотел снимать "Бонни и Клайда": его дожал продюсер Битти, которого Пенн уже снимал в экзистенциальном кафкианском нуаре "Микки Первый" (Mickey One, 1965) о шоумене, преследуемом мафией за некое неназванное прегрешение. Самому Пенну казалось, что сценаристы переборщили с шокирующими моментами. Еще смешнее, что самый молодой фильм Голливуда снял уже 44-летний человек, успевший повоевать, стать одним из пионеров американского телекино, провалиться, а затем — прославиться на Бродвее. Молодостью дышал и "Ресторан Алисы" (Alice`s Restaurant, 1969), хипстерская комедия со знаменитым певцом Арло Гатри. А в "Маленьком большом человеке" (Little Big Man, 1970) Пенн радикальнее, чем кто-либо, ревизовал историю США, пересказанную с экрана 121-летним героем Дастина Хофмана, белым индейцем, последним свидетелем неслыханных зверств и бесславной гибели генерала Кастера, национального героя Америки.
Мощи своих фильмов конца 1960-х годов Пенн достиг разве что в "Четырех друзьях" (Four Friends, 1981), хотя среди его поздних работ есть, скажем, отличный социальный вестерн "Излучины Миссури" (The Missouri Breaks, 1976). Он сам чувствовал, что кино не клеится, надолго оставлял его, чтобы вернуться на любимый Бродвей. Он возвращался в театр в 1976-1985 годах, вернулся в него и на склоне лет, в 2002-м,— ради постановки спектакля по мотивам Ивана Тургенева.