Bouderie franco-russe
Французы и русские не ладят
CLAIRE TREAN
КЛЭР ТРЕАН
Еще несколько недель назад, когда Владимир Путин готовился к своему первому президентскому визиту на Запад (выбрав не Париж, а Лондон), один из высокопоставленных французских чиновников говорил о "дипломатической пляске", начавшейся на Кэ д`Орсе. Это была ирония по поводу стремления французских дипломатов сделать так, чтобы Франция была первой во всем, о чем бы ни шла речь. Какая разница, Лондон или Париж, говорил он, полагая, что первенство в таком вопросе не играет на самом деле никакой роли.
Прошло два месяца, Путин наносит визит в Берлин, собирается во все крупные европейские столицы. Кроме Парижа. И теперь в его действиях уже нельзя не усматривать определенного умысла. "Путин дуется", в Париже этого уже не отрицают. При этом говорят еще, что относятся к этому вполне спокойно. "Да нам наплевать на недовольство Путина! Россия нуждается в нас гораздо больше, чем мы в ней. Мы ничего не выпрашиваем",— заявил другой французский чиновник.
Не стоит сокрушаться сегодня о том, что российский президент недостаточно почтителен к Парижу и что он имеет претензии к властям Франции по поводу того, что они были единственными, кто решился на публичную критику действий Москвы по решению чеченской проблемы. Критическая политика Франции не оказала никакого влияния на поведение русских на Кавказе. Она была обречена на провал, поскольку ни остальные европейцы, ни тем более американцы не собирались ей следовать. К тому же они более или менее открыто демонстрировали свои разногласия, а Тони Блэр действовал просто без малейшего зазрения совести. Однако поведение французов выглядело все же каким-то нерешительным: и невинность соблюсти, и капитал приобрести.
Осенью, когда президентом был еще Борис Ельцин, французское руководство при поддержке общественности начало публично выражать неодобрение жестокого отношения к мирным жителям, которое проявляла российская армия. Уже тогда Франция не нашла поддержки за своими пределами. Особенно заметно это было в ноябре в Стамбуле, где собрались руководители 50 стран--членов ОБСЕ и где Жак Ширак и Юбер Ведрин пытались сделать все возможное, чтобы России были предъявлены хотя бы минимальные требования. Такие, как доступ на территорию Чечни гуманитарных организаций, поиск политического решения. Эти требования не носили, конечно, ультимативного характера, но могли по крайней мере спасти саммит от конфуза. Чеченский кризис всколыхнул во Франции и неофициальные круги, свободные в своих мнениях и предложениях. Однако в Москве по старой доброй советской традиции поспешили смешать эти голоса с официальной позицией Парижа и положить их в основу недовольства французской дипломатией. Так, российское посольство в Париже выразило протест против коллоквиума, организованного в марте национальной ассамблеей, на который были приглашены два представителя Чечни. Что же касается французской прессы, то информационная деятельность, проводившаяся ею несмотря на запреты, привела к публичным нападкам на прессу и обвинениям со стороны российского правительства в "истеричности". Недовольство французских властей имело свои пределы, хотя господин Ширак еще с октября категорически перестал называть того, кому еще несколько месяцев назад принадлежала власть в Кремле, своим "другом Борисом". Не устоял Париж и перед желанием влиться в общий хор, когда господин Путин стал исполняющим обязанности президента и Запад бросился в Москву, чтобы засвидетельствовать свое почтение. А ведь в этот самый момент российская армия наносила последние удары по Грозному. Приехав с визитом в Кремль в феврале, господин Ведрин развивал следующую мысль: мы не возьмем назад ни одного сказанного про Чечню слова, но Россия — великая держава, с которой мы собираемся поддерживать хорошие отношения. Мы готовы сотрудничать с ней и помогать ей в усилении государственных структур, поддерживать ее требования (навязанные ультралибералами) о пересмотре условий предоставления финансовой помощи. Ведрин также привез Путину приглашение приехать в Париж после того, как он будет избран полновластным президентом. А хозяин Кремля даже не пожурил его за позицию по Чечне.
В апреле Юбер Ведрин вместе с министром экономики Лораном Фабиу предпринял новую попытку убедить общественность в твердости французской политики в отношении Москвы. В письме, адресованном их европейским партнерам и "большой семерке", они призвали пересмотреть помощь России, сделав акцент на борьбе с коррупцией и на реформировании государственного аппарата. Критике действий России в Чечне нашлось место лишь в последнем параграфе. Все это, конечно же, ничуть не охладило реваншистского пыла Владимира Путина. Иллюстрацией может служить спектакль с освобождением Бриса Флетье, разыгранный несколько дней назад. Принимая фотографа, вырванного спецслужбами из когтей "чеченских бандитов", Путин долго красовался перед теле- и фотокамерами, как бы желая сказать французским властям: я освобождаю ваших граждан, хотя вы защищаете тех, кто берет их в заложники.
Объединенная оппозиция
Франко-русская размолвка не выходит, конечно, за рамки такой демонстративности. Несмотря на то что говорят сегодня некоторые из французских чиновников высшего ранга ("Мы не попрошайки"), Париж заинтересован в поддержании хороших отношений с Москвой, хотя в экономическом отношении эта заинтересованность гораздо меньше, чем у Германии. Но, помимо всеобщей заинтересованности в стабильности в России и мире на востоке континента, Франция отстаивает свои позиции, близкие к российским по некоторым злободневным вопросам, прежде всего по американскому проекту антиракетной обороны, против которого обе страны выступают наиболее решительно. С другой стороны, Россия — член Совета Безопасности ООН, и, как показывает прошлогодний опыт с косовским кризисом, если Франция собирается защищать многосторонность и идею объединенных наций, то ей было бы очень полезно иметь поддержку в лице России.
В то же время без Франции, члена "большой семерки", и международных финансовых организаций Москве не обойтись. Этим и объясняется абсолютное спокойствие Парижа в отношении недовольных поз Владимира Путина. "Каждый божий день,— говорят в окружении президента,— подтверждает правильность нашей позиции по Чечне, а именно: проблему нельзя было сводить к борьбе с терроризмом и надо было начинать диалог и идти к политическому урегулированию". Сейчас понятно, что двусторонняя встреча была бы интересна обеим странам. Однако в Париже полагают, что желание устроить такую встречу должно исходить от российского президента, а он не проявляет никаких признаков заинтересованности. Владимиру Путину предлагалось встретиться в июле, но "он не дал ответа, а в программе мероприятий с участием президента и премьер-министра свободного места уже нет. Предложенные дни уже заняты". Так что Жак Ширак встретится с российским президентом только на саммите "большой семерки" на Окинаве. Саммит Евросоюз--Россия, который пройдет в октябре, станет для господина Путина еще одной возможностью приехать во Францию и, если возникнет желание, совместить международную встречу с двусторонним визитом во Францию.
Перевел ФЕДОР Ъ-КОТРЕЛЕВ