Амбициозная затея издательства "Эксмо-пресс" — пятидесятитомная "Антология сатиры и юмора России ХХ века" — на системность не претендует. Она построена по принципу: книга — не собрание текстов, а бенефис автора. Каждый том оснащен фотографическими рюшечками: в каждом есть хмурый мальчик с толстым портфелем. И мутный снимок, на котором сошлись в кухонном застолье какие-то потрепанные личности. И фото неопознаваемых людских фигур в чистом поле. Сверяешься с подписями: "Первый раз в первый класс", "Проводы в Израиль", "На БАМе". Зачем эти подпорки, зачем тыкать читателя носом в то, что писатель Х — классный чувак, и у него тоже было босоногое детство? Затем, что юмор, как он представлен в "Антологии",— это не вполне литература. Это, скорее, какой-то московский редакционный воздух.
Дуновению этого воздуха воздвигается пятидесятитомный памятник. Чтение подряд любой из этих книг — хоть сборника "'Сатирикон' и сатириконы", хоть Иртеньева, хоть Арканова — дело затруднительное. На десять текстов (а собраны в этих томах все больше короткие рассказы и разной степени шуточности стишки) один покажется смешным, семь — скучными, а два вызовут чувство стыда. Хуже всего приходится авторам, которых в 70-80-е годы называли мастерами веселого цеха. Тогда они печатались в "Крокодиле" и на последней полосе "Литературки", и контекст как-то оправдывал и даже возвышал их сочинения. Теперь продукты той поры, увы, несъедобны. От "смешных" фамилий персонажей и эпических зачинов вроде "вызвали мы вчера слесаря" хочется выть. Так надо было по условиям игры, это мы понимаем: пишешь юмористику, так будь любезен, докажи это, чтобы даже самым закоренелым пням из какого-нибудь сектора юмора Отдела культуры ЦК было понятно, что это их смешат. Но сейчас перечитывать следы былых халтур литераторов, одаренных специфическим, поверхностным и скорее журналистским, чем писательским талантом, довольно неловко.
Анахронизм другого рода — "сатириконцы": их шутки разворачиваются настолько медленно, что кажутся вялыми. "В первый вечер нашего знакомства Шванин спросил меня, почему я сегодня в черном галстуке. 'А так просто. Забыл купить'.— 'А вы любите темно-зеленый с золотистым оттенком?' — 'Темно-зеленые?' — праздно спросил я, не желая придавать его вопросу острое значение. 'Очень. В них есть что-то'". Это начала рассказа Аркадия Бухова 1915 года. Это смешно, да?
"Я вообще-то жизнью своей доволен. Единственное, что мне в себе не нравится,— характер у меня слишком мягкий. Никому ни в чем отказать не могу. На базу идти — Мухин. Газету стенную делать — Мухин. Билеты лотерейные распродавать — опять Мухин". Игорь Иртеньев, 1981 год. Тут, по крайней мере, еще можно вспомнить, о какой "базе" идет речь... Но грустное это дело — сатира, хрупкий и печальный жанр. Читать рискованно: меланхолия гарантирована.
Впрочем, читать вообще опасно — и время потеряешь, и на людей озлобишься. Вот книга неизвестной писательницы Ольги Новиковой, вышедшая в "вагриусовской" серии "Женский почерк". Новикова, по-видимому, псевдоним, поскольку оба романа — "Мужской роман" и "Женский роман", вошедшие в книгу, относятся к разряду обличительных, и обличаются персонажи известные. В "Женском" речь идет о режиссере Романе Виктюке и его окружении. Известно, что за Виктюком всегда тянется изменчивый человеческий шлейф — актеры, студенты, просто прибившиеся любопытные. И вот автор провела в этом шлейфе некоторое время, а затем решила все увиденное изложить на бумаге. В повествованиях, написанных методом доноса на жизнь, ничего заведомо порочного нет — такой литературы много, и встречаются настоящие шедевры, вроде "Петербургских зим" Георгия Иванова или — рангом ниже — катаевского "Алмазного венца". Все зависит от того, чего автор хотел — сочинять или мстить — и какого класса проза у него получилась. Тут — вот какого: "При каждодневном общении между молодыми дамами не возникло недовольства друг другом, враждебности или неровности. Юле это далось без труда, она была сделана из добротного однородного материала, что носится хорошо и долго выглядит как новый".
Чего нельзя сказать о материале сочинений Новиковой: производственный роман, даже если в нем различишь карикатуры на Демидову, Максакову и поэта Парщикова, не "носится" нисколько и в литературном отношении представляет собой труху. Претензии рекомендую предъявить родителям г-жи Новиковой, не объяснившим ей, что сплетничать нехорошо. А также университетским преподавателям, не доведшим до сведения студентки Новиковой, что тексты, написанные из желания свести счеты и как-то поправить свои житейские дела, удачными не бывают. "Героев своих надо любить",— сказал классик, и это объективный закон, вроде ньютоновского F=ma.
Антология сатиры и юмора России ХХ века.— М.: Эксмо-пресс, 2000.
Ольга Новикова. Мужской роман. Женский роман.— М.: Вагриус, 2000.