Люди в черном

Откуда пришла мода на черную одежду и какие смыслы зашифрованы в любимом многими черном цвете?

Джон Харви*

Служение

С тех пор как установилась иерархия одетых в черное людей, этот цвет кажется скорее выражением всеобщего согласия с узами власти: и те, кто повелевает, и те, кто подчиняется, признают, что за властными отношениями стоят некие обязательства. Филипп, без сомнения, был монархом-трудоголиком, он беспокоился всю жизнь и славился недоверчивостью ко всем без исключения. Однако, взглянув на портреты его отца, Карла V, на тонкое лицо этого короля, где тенью лежат тяжкие заботы, мы поймем, что и его черная одежда связана с "имперским беспокойством".

Здесь, памятуя о связи черного цвета и с властью, и с тревогой, укажем еще на одну связь, которая сложилась в те годы и постепенно обрела большое значение. В относительно недавнем прошлом она проявилась в ряде аспектов русской и американской одежды — скажем, в темных костюмах, черных пальто и темной униформе президентского окружения. Это связь не просто с властью, но с властью централизованной, государственной. Упомянув Россию, я хотел сделать экскурс в прошлое. Как раз в те годы, когда Филипп II поощрял инквизиторов-доминиканцев, Иван IV Грозный строил свое, отдельное царство — колосс опричнины. Они одевались в черное, ездили на черных конях, а к их седлам были прикреплены собачья голова и метла в знак того, что они выслеживают изменников и выметают их прочь.

При этом несомненно, что, одевая их в черное, Иван Грозный стремился в первую очередь сделать из них, так сказать, светских священников. Православные священники носили черное с V столетия, и в России человек в черном воспринимался прежде всего и главным образом как человек Божий. Опричники целовали Ивану крест на верность, что подразумевало их абсолютную преданность царю — такую же, с какой аскет служит Господу. Случай опричников проявляет — с предельной, до того неведомой обнаженностью — противоположные аспекты черного цвета. Черный означает их отказ от собственного "я", преданность делу. Однако природа этого дела (преследование врагов царя) превращает их, с точки зрения их жертв, в черный кошмар, в Смерть, которая на сей раз восседает не на бледном, а на черном коне.

Протест

Европейскую привычку к черному часто называют испанской модой, что во многом справедливо. Вероятно, самое поразительное то, что эта мода перекочевала в страны, где Испанию смертельно ненавидели, то есть в Англию и Нидерланды, так что черный, униформа испанского католицизма, стал еще и униформой антииспанского протестантизма. С портретов Веласкеса, Ван Дейка, Хальса и Рембрандта глядят взаимные враги — испанцы, англичане, голландцы,— все как один одетые в черное.

Это единообразие неудивительно: достаточно вспомнить об ожесточенности тогдашних войн и о том, насколько в ту эпоху политические и национальные конфликты выражались в соперничающих формах христианства.

Стоит ли удивляться, что и в Реформации, и в католичестве в широкое употребление вошла черная одежда — униформа дисциплинированного, аскетического, готового идти на смерть самоотречения?

В итоге и Реформации, и Контрреформации адепты этих движений стали ходить в черной одежде, впрочем, скорее потому, что в этот момент в европейской истории слились несколько черных "течений".

Мартин Лютер, представлявший себе церковь как своего рода духовное одеяние, в начале карьеры носил черную рясу, поскольку был уставным августинским каноником. Что касается Жана Кальвина, то он одевался в черную мантию, ибо был доктором права. Случай распорядился таким образом, что Кальвин и Лютер носили каждый свою разновидность униформы "ученых профессий". В итоге реформатский пастор, не нося черное постоянно, на церковной кафедре облачался в черную мантию ученого клирика или доктора. Хотя эта практика на первых порах казалась чем-то неслыханным, именно потому, что человек проповедовал в своей повседневной одежде. Со временем черная мантия и круглый белый гофрированный воротник стали ассоциироваться с богослужением.

По-видимому, черный цвет в силу заложенного в его природе самоотрицания вообще склонен указывать на служение как таковое и на того, кто его исполняет. Тут обнаруживается свойственная ему тенденция из моды превращаться в униформу.

Буржуазность

Средний класс впервые надел черное вовсе не в XIX столетии. Англия в течение XVIII столетия шла дорогой простоты и строгости в одежде, сколь бы сильно ни было влияние Франции с ее яркими цветами и кружевами. В этом веке Лондон воспринимался как город людей, одетых неброско.

Лондонцы разных профессий ходили в темном или черном; деловые люди, выходцы из нонконформистских, квакерских семей, тоже не изменяли подчеркнутой сдержанности, останавливая свой выбор на тускло-коричневых или темных тонах.

Революции и войны были бессильны против их преуспевания; рушились монархии, падали республики, а в европейские торговые дома и конторы текла прибыль. Создается впечатление, что деловые люди Европы наконец вступили в права полагающегося им наследства лишь тогда, когда в начале XIX столетия мужской черный цвет вновь вошел в моду. Денди возвестили об этом повороте событий, романтики одобрили его, но самыми упорными его приверженцами были рулевые промышленности и торговли и те, кто получал доходы от этих видов деятельности.

Возвращаясь к торговому сословию Европы с его настроенностью на черный цвет, мы оказываемся перед прочной связью между черным и властью, иначе говоря, между черным и деньгами. Деньги, конечно, могут носить разную одежду: и роскошную, напоказ, и скромную, без вычурности. Черный цвет обладает способностью работать на оба эти эффекта, в зависимости от кроя и материи. Однако одежда богатства и процветания не так уж часто бывала черной, и новый виток доминирования черного в эпоху наивысшего достатка нуждается в объяснении. Если ранее мода на черное определялась глубинными духовными запросами обитателей Европы, расколотой войнами за веру, то в середине XIX века таких экстремальных факторов не обнаруживается.

Связь с духовной стороной скорее лежит в области соприкосновения беспокойного, безотлагательного "делания денег" и аскетической духовности, усвоенной, по Веберу, в качестве жизненной стратегии.

Эта модель хорошо описывает взлет, который в Англии пережили квакерские деловые семейства, изобретатели, вдохновители промышленной революции, воспитанные в нонконформистских учебных заведениях и слушавшие проповеди в своих храмах. Фарид Шенун в "Истории мужской моды" упоминает о "веберовском уравнении: пуританство + капитализм = суровая мужская одежда XIX века".

В начале XVII века в черном ходят все изучающие право английские студенты, члены King's Counsel (гильдии адвокатов высшего ранга) и барристеры. К XVIII столетию мантия — черная суконная или черная шелковая — оказалась своего рода форменным верхним платьем: ее накидывали поверх черного камзола, черного жилета и черных штанов до колен, теперь ставших для людей ученых повседневной одеждой; в следующем столетии мантия тоже превратится в своеобразную униформу.

Во многих странах черные мантии адвокатов одновременно были и мантиями тех, кто изучал право в университете. Неверхняя одежда докторов, а также одежда магистров, бакалавров и студентов — неаристократов обычно была черной, во многих случаях — уже с XIV века. Черные мантии носили школьные учителя, а также университетские преподаватели, и хотя со временем их стали надевать реже, учитель, то есть человек ученый, все же ходил в черном костюме.

И врачи в XVI-XVII веках носили черные мантии, а к XVIII столетию облюбовали для себя темные или черные костюмы.

По мере того как британское общество и его устройство, так сказать, "профессионализировались", фабриканты железных изделий набирали силу, но при этом сохраняли свое положение и люди ученых профессий. С нарастающей уверенностью и достоинством они утверждали свою значимость посредством ношения элегантной темной одежды, которая свидетельствовала об их уважении к собственному статусу.

Кроме того, возникали новые профессии: инженеры, химики, члены новых профессиональных объединений. Они перенимали цвет у профессий старинных, ощущая его весомость и красноречивость.

Человек профессии в XIX столетии обладал властью — так же, как в Средние века священник, и не удивительно, что оба они одеты в черное.

Человек в черном заслуживает доверия. И наконец, это человек, которому вы можете доверить свои деньги. Биржевые брокеры неспроста одевались в черное: черный был самым заметным цветом не только в городе (вообще черный — городской, урбанистический цвет), но и в Сити, сердце делового города. Кроме того, черный цвет — удобная форма для поднимающейся элиты, уповающей на успех, но еще не уверенной в нем, а "новым профессионалам", конечно, предстояло стать этой самой новой элитой.