Парижская опера вернула балетному театру Матса Эка, уломав знаменитого шведского хореографа после трехлетнего простоя поставить новый спектакль. Мировая премьера "Appartement" заставила заговорить о главной классической труппе Франции как о труппе универсальной. Из Парижа — ТАТЬЯНА Ъ-КУЗНЕЦОВА.
Фасад своего Palais Garnier французы отреставрировали всего за полгода. Теперь он переливается всеми цветами мрамора и ослепляет пронзительно-золотыми головами великих композиторов, размещенных в нишах второго яруса строго по ранжиру. Фасад, равно как и тяжеловесная роскошь интерьеров Парижской оперы, составляет разительный контраст с жизнерадостным плафоном зрительного зала, расписанным сыном витебского бакалейщика Шагалом. Но французская публика контрасты любит. Вот и фаянсовое биде, водруженное на авансцене перед пурпурным с золотыми кистями занавесом, вызвало всеобщий гул одобрения.
С этого самого биде и начинается спектакль Матса Эка "Appartement". Проще, конечно, перевести — "Квартира". Но тут, кроме буквального, подразумевается и другое значение — "отдельность", "интимность" ("а part"). Тему и героев своего балета хореограф придумал, просиживая вечерами в парижском бистро "Мистраль",— приглядывался к прохожим, изобретал им биографии. Из тех, которые не складываются в истории,— просто тоскливая ярость ненужной женщины, или уязвленное самолюбие неврастеника, или бравая растерянность взрослеющих подростков, или стопятидесятая семейная ссора, которая начинается ни с чего и заканчивается нежданной катастрофой. Изощренный психолог и знаток человеческих душ (в юности успевший поассистировать другу семьи Ингмару Бертману), Матс Эк ведет зрителей по "Квартире", как по кругам банального и абсурдного ада,— ванная, гостиная, кухня, прихожая. Каждая новая комната прячется за роскошным занавесом — точной копией театрального. И кажется: за ним-то и откроется самое главное — то, на что человеку и дается его единственная жизнь. Но взвивается очередной пурпур с золотыми кистями — а там газовая плита, пылесос или просто входная дверь.
Музыку к своему "городскому" балету Эк заказал культовой шведской группе — Fleshquartet. На самом деле их пятеро, музыкантов-струнников из Королевской академии, пятнадцать лет назад оставивших академическую стезю ради карьеры на MTV. Музыканты с внешностью университетских профессоров размещаются за последним занавесом, прямо у двери в "квартиру". Там они вдохновенно наяривают свои всхлипы, стоны, нытье, бодренькую попсу и металлический скрежет. В урбанистическом попурри, выходящем из-под рук академиков, и впрямь "чувствуется асфальт", чего и добивался хореограф.
Вообще-то критики, окрестившие Эка постмодернистом, не совсем правы. Швед не играл с классикой — он просто хотел прописать ее в современности. А потому в забронзовевшие сюжеты запускал своих чудаков, наркоманов, истериков, сумасшедших, называл их Аврорами и Альбертами и наделял поразительно конкретным и одновременно фантастически емким пластическим языком, полном юмора, вульгаризмов и какого-то безыскусного пафоса. Эта ненормативная лексика и стала фирменным знаком хореографа, заставившего балет "промочить ноги в холодной луже". В "Квартире" можно углядеть знакомые пассажи, связки и темы, но изобретательность не покинула 55-летнего мэтра — мастера психологических этюдов с сюрреалистическими развязками.
Труппа Парижской оперы предоставила в распоряжение Эка свои лучшие силы. В спектакле, поставленном на 16 человек, участвуют три танцовщика-звезды (звание "этуаль" распространяется на лиц обоего пола) и шесть первых танцовщиц и танцовщиков. Рафинированных классиков Эк одел в грубые башмаки на толстой подошве, бесформенные платья и пиджачные пары с нелепыми буграми-наростами на самых неожиданных местах. Заставил ползать на четвереньках и брякаться на колени, вертеться на лопатках и висеть вниз головой. Артисты исполняют все это не просто честно, но с наслаждением и работают превосходно, оставляя далеко позади узких специалистов по современному танцу.
Надо видеть всех: роскошную Мари-Агнес Жийо (лучшую Фею Сирени парижской труппы), свернувшуюся жалким калачиком в белой чашке биде. И красавца Хосе Мартинеса — надменного "героя-любовника", ставшего в "Квартире" издерганным клерком, рефлексирующим у телевизора. И главного Тибальда театра — самоуверенного Кадера Баларби в роли измятого мужа, безуспешно склоняющего жену к исполнению супружеских обязанностей. И могучего Николя Ле Риша в образе сломленного любовника, норовящего сунуть голову в газовую плиту.
Через пару недель все они вернутся к своим привычным графам и виллисам — последний месяц сезона Парижская опера по традиции посвящает классике. Но эксклюзивный Матс Эк, поселившийся со своей "Квартирой" в ее репертуаре накануне 340-летнего юбилея французского балета, принес парижской труппе славу самого современного балетного театра.