"Государство не должно управлять культурой, но должно постоянно поддерживать ее",— заявил президент России Владимир Путин в Кремле на церемонии вручения Госпремии РФ в области литературы и искусства 1999 года.
Владимир Путин (с помощью Никиты Михалкова) на церемонии вручения выстроил любопытную цепочку рассуждений. Выглядит она так: мы ищем национальную идею, национальная идея есть у каждой великой страны, Россия — страна по определению великая, значит у нее точно есть национальная идея, ее просто не может не быть, остается только ее найти. Любопытный казус с точки зрения логики. Но очевидно, что для лауреатов Госпремии он должен прозвучать руководством к действию, а комитету по Госпремиям — новым ориентиром.
Художественные критики каждый год ждут присуждения Госпремии как наказания: нет ничего скучнее, чем выискивать принципы награждения там, где их нет. В этот раз задачу облегчил сам президент. В распределении приоритетов вычерчивается лишь одна четкая линия — линия отказа от прежних фаворитов. С таким трудом возведенное здание личных дружб, семейных пристрастий, статусных предпочтений разрушено на глазах. Вместо рутины публичного приголубливания ощущаешь лишь вежливый холод дистанцированных отношений спецов от власти со специалистами от культуры.
Вот, например, литературная премия. В советское время ее высиживали долгими годами тоскливого писания и идеологического воздержания. Даже если согласиться, что ежегодное обозначение самого главного государственного писателя РФ для чего-то нужно, все равно остается вопрос: почему премию дали именно Владимиру Маканину? Ответ прост — по причине стабильности и неангажированности прежними властными структурами, любившими скорее пафосных шестидесятников.
Исключением остается, конечно, "Сибирский цирюльник", но в контексте отношений власти и кино премия смотрится утешительной. После затяжных дискуссий о месте кинематографа в вертикальной структуре новой власти было решено, что кино — вновь важнейшее из искусств, а потому должно быть частью Минкультуры. Михалков, как зверь, сражался за Госкино — и получил за это премию. Но лишь государственную.
Премия за державность
Госпремия досталась Михалкову, но специальные премии президента "за выдающийся вклад в развитие российского кино" — Кириллу Лаврову, Татьяне Лиозновой и Петру Тодоровскому. Комментарии АНДРЕЯ ПЛАХОВА.
Из новых произведений особенно выбирать было нечего — не сокуровский же "Молох" или германовского "Хрусталева". Один предлагает экзистенциальный образ диктатуры — пока гитлеровской, но на подходе уже новый фильм Сокурова о Ленине в Горках, и вряд ли это будет добрый комикс для детей. Что касается Германа, его фаталистическая трактовка сталинского маразма как кода российской истории тоже никак не вписывается в контуры формирующейся "национальной идеи".
"Сибирский цирюльник", эта версия истории как пленительной мелодрамы и флирта с Америкой, может быть, чересчур легковесна для сегодняшнего момента, но все же подкреплена необходимой толикой державности. Кроме того, в фильме много воздуха (стихии, которую особенно ценит Михалков), спортивной молодой энергии и духоподъемной прыти, которая стремительно входит в моду.
Обладатели специальных президентских наград, напротив, специально выисканы в прошлом веке, на территории стопроцентно советской кинокультуры. Кирилл Лавров, блеснув в молодости пронзительной ролью в картине Геннадия Шпаликова "Долгая счастливая жизнь", в дальнейшем прочно ассоциировался с фигурами власти, будь то сам Владимир Ленин, или безымянный партийный секретарь, или даже гений-державник Башкирцев, чьим прообразом был Королев.
Татьяна Лиознова "Тремя тополями на Плющихе" растопила сердца и элиты, и плебса, но делом ее жизни стали все-таки "Семнадцать мгновений весны". Даже совсем недавно они спровоцировали жаркую газетно-телевизионную дискуссию, а нынешнее награждение свидетельствует о том, что самая непримиримая оппозиция полностью солидарна с новой властью, когда речь заходит про мистера Штирлица в тылу врага.
Кто бесспорно заслужил награду, так это Петр Тодоровский. Он — единственный режиссер военного поколения, сохранивший форму и творческое здоровье. Его фильмы столь безыскусны, что пленили всех включая национал-патриотичного "Золотого витязя", и даже это им сильно не повредило.
Пока что взоры власти обращены к ностальгическим "старым ценностям", и это можно считать нормальным консерватизмом. Станет ли власть поддерживать "новый консерватизм" в лице "Брата-2", вопрос более интересный. Ответ на него мы узнаем через год.
Насекомые одержали верх
В отличие от других разделов, где фигурировали имена не просто знаменитые, а даже где-то культовые — типа Лихачева или Михалкова, изобразительное искусство в этом году было представлено фигурами, чья известность не простирается дальше художественного сообщества. Или вообще никуда не простирается — были и такие. Поэтому особенной интриги от выбора лауреатов ожидать не приходилось. Комментарий МИЛЕНЫ ОРЛОВОЙ.
Понятно, почему наградили живописца Эдуарда Браговского: неприлично заставлять человека номинироваться по десять раз. Впрочем, по этому параметру на месте Браговского вполне мог оказаться живописец Игорь Обросов, но, очевидно, ему придется подождать до следующего года. И заранее заготовить тематически правильное произведение — как Браговский заготовил "Николая Рубцова в Ферапонтове". Поскольку давать Госпремию только за очередное "Зимнее солнце" или "Мальчика с собакой" в свете формирования новой государственной идеи, о которой говорил на вручении президент Путин, тоже становится неприлично.
Вполне закономерна премия Ирины Старженецкой. Нельзя было не наградить сам жанр, в котором она работает. К тому же ее росписи храмов (Воскресения Христова в Тарусе и Вознесения Господня (Малое) на Большой Никитской в Москве) и религиозная живопись выглядят поинтеллигентнее убранства храма Христа Спасителя в Москве. Чей творческий коллектив, по идее, должен был быть выдвинут на Госпремию. Но, очевидно, государство пока стесняется столь явно обнаруживать свои пристрастия. Поэтому делает это подпольно. Только так можно понять выбор третьего лауреата — скульптора Иулиана Рукавишникова. Это, похоже, тот случай, когда отец отвечает за сына, Александра Рукавишникова. По нормальной государственной логике, как один из главных скульпторов новой монументальной пропаганды, он должен был бы оказаться на месте своего отца, а его Достоевский — на месте насекомых и моллюсков, которых изготавливает его отец.
Впрочем, среди награжденных оказались люди, которые реально нуждаются в таком поощрении, как Госпремия. И даже не в смысле денег. Это ситуация директора самарского Художественного музея Аннеты Басс, получившей премию "за просветительскую деятельность". Ей пришлось пережить немало неприятных минут, когда весной музей пикетировали черносотенные молодчики, которым не нравилась фамилия директора и то, что она показывает в своем музее современное искусство. "Теперь,— говорит она,— мне не страшен никакой губернатор". Премия-то государственная.
Награжденные и не награжденные
Сенсационность госпремиального контекста в области музыки в этом году определили не столько фигуры лауреатов, сколько имена, в списки лауреатов не попавшие. Например, Мстислав Ростропович, номинировавшийся вместе с коллективом постановщиков оперы "Видения Иоанна Грозного". Комментарий ЕЛЕНЫ ЧЕРЕМНЫХ.
То, что прошлогодняя самарская премьера "Видений Иоанна Грозного" изначально рассчитывала на Госпремию, разумеется само собой. Новомодный ракурс державного сюжета, баснословная смета и, главное, Ростропович за дирижерским пультом не просто ставили "Видения" во внеконкурентную ситуацию, а именно гарантировали им прямую дорогу к Госпремии. Ставка на Бориса Ельцина, безусловно, привела бы менеджера "Видений" Давида Смелянского к заветной цели, если б не стремительная смена кабинета, а вместе с ним и правительственных вкусов.
Вполне достойно выглядит присуждение Госпремии Элисо Вирсаладзе "за цикл программ 1995-1999 годов". Понятно, что ни о каком государственном лоббировании этой пианистки не может быть и речи: репутация Вирсаладзе — ученицы Нейгауза, почитательницы Рихтера и интеллигентной продолжательницы романтической фортепианной традиции — сформирована давно. Но в красоте запоздалому знаку правительственного внимания не откажешь.
Зато для других лауреатов — пермских постановщиков цикла спектаклей "Оперная Пушкиниана" — последствия Госпремии вполне актуальны. Поощренные за отважный некассовый эксперимент с камерными операми Рахманинова дирижер Вадим Мюнстер, режиссер Георгий Исаакян, художник Игорь Борисович и хормейстер Владимир Васильев теперь, вероятно, смогут рассчитывать на относительное благополучие собственного будущего в стенах Пермского оперного театра.
Два способа получить Госпремию
Нынешний список театральных лауреатов напрочь противоречит президентской установке насчет идеологических поисков. Все три премии, выделенные театральному искусству, отданы спектаклям, никакого отношения к государственно-национальным изысканиям не имеющим. Комментарий РОМАНА ДОЛЖАНСКОГО.
Отмечены произведения камерные, неразмашистые, непафосные, ни на что кроме как на художественный результат не претендующие. Из отмеченных постановок только "Лес" Григория Козлова идет на большой сцене, а прочие адресованы не более чем полутора сотням зрителей за вечер. Однако вряд ли стоит видеть в этом какой-то скрытый вызов нынешней державности со стороны экспертов премии. Просто комитет отметил тех, кто имеет устойчивую репутацию в профессиональной театральной среде.
На мой взгляд, выбивается из этого списка Сергей Арцибашев, режиссер скромного дарования, "Женитьба" которого не выходит за формат комнатной, "семейной" радости. Впрочем, актеры играют у него с удовольствием, хотя и некрупно. Конечно, спектакли Козлова, а тем более Камы Гинкаса гораздо ценнее и состоятельнее. У последнего — именно как сильнейшие режиссерские творения. Не случайно, что Гинкас отмечен Госпремией единолично, без игравших у него актеров. Важно и то, что нынешнее присуждение подводит черту под несколькими обидами. Гинкас из тех, про кого говорят "ну ему уже давно пора было дать". Козлова выдвигали на Госпремию дважды, но дважды "прокатывали", а оба отмеченных теперь спектакля, ставших гвоздями прошлого питерского сезона, были проигнорированы профпремией "Золотая маска".
По театральному ведомству проходят еще две премии в разделе "Просветительская деятельность" — за фестивали в российской провинции. Награждены культуртрегерские "Липецкие театральные встречи" и амбициозный Рождественский фестиваль искусств в Новосибирске, превратившийся в крупнейший театральный фестиваль вне двух театральных столиц. За Липецк ничего не скажу, потому как не был, а новосибирский фестиваль поощрен за дело. Любопытно, что в списке оказались три знаменитых иностранных режиссера, привозивших в Новосибирск свои спектакли и таким образом лепившие его престиж — Роберт Стуруа, Эймунтас Някрошюс и Римас Туминас. Их в России очень любят, и награждение Рождественского фестиваля стало хорошим поводом закрепить зрительское чувство государственным сертификатом. Так что, как оказалось, у режиссеров есть два способа получить Госпремию России — или ставить хорошие спектакли, или не отказываться от приглашений на фестивали.
Отдушина в андерграунде
В чисто литературном смысле награждение 62-летнего Владимира Маканина — это триумф метода, победа алгоритма над капризами вдохновения. Комментарий МИХАИЛА НОВИКОВА.
Математик по образованию, Маканин начал свою писательскую карьеру повествованием о молодых математиках с комическим названием "Прямая линия". В этой вещи, опубликованной в конце 60-х, присутствовал бодрый советский романтизм, но интересней было другое: тягостный, холодный, почти готический ритм повествования. И дальше Маканин напирал уже не на дежурную верноподданническую "высветленность" — нужда в ней частично отпала после того, как писатель сделал себе имя,— но на мрачные секвенции из быта жителей хрущевских пятиэтажек. Популярность, которую Маканин получил в конце 70-х, связана с тем, что само изображение тоскливых советских булочных, кухонь и контор, в которых действовали пришибленные, полусонные герои, воспринималось чуть ли не как социальная сатира. Эдакий Трифонов номер два. Самый, пожалуй, знаменитый маканинский рассказ той поры называется "Отдушина" и повествует о неком интеллигенте, любовница которого всякий раз перед актом любви требует, чтобы партнер вслух произнес, что любит ее. Жалкие соития этих простых советских людей и есть та самая отдушина, которая только и нашлась в их беспросветной жизни.
Обращать внимание на невыносимую пошлость как маканинского бытописательства, так и его детерминистских, с технократической тупостью выстраиваемых сюжетов было в те времена как-то не принято. Критиковать порядочного человека и честного писателя позволяли себе только очумелые патриоты из изданий типа "Молодой гвардии". Удивительным образом ситуация сохранилась и в постсоветские времена. Маканин не утратил писательского либидо, и его литературный метод оказался вполне применим к изменившимся обстоятельствам. Неизменно вызывающие род моральной брезгливости герои, кондовый язык автореферата, закрученные с ловкостью компьютерной программы сюжеты. И — неизменно возникающая смутная жалость к тому, кому по каким-то причинам нравится это, кто считает, что это унылое внеклассное чтение и есть литература.
Что же — пожалеть президентскую комиссию? Едва ли они в этом нуждаются или на это рассчитывают. Остается припомнить какое-нибудь присловье вроде того, что в отсутствие гербовой бумаги пишут на простой. Не имея ни вкуса, ни литературного чутья, ни смелости, приходится вручать премию писателю, чей вариант соцреализма оказался применим и для описания трудовых и половых подвигов советских инженеров, и для фиксации бессмысленной кавказской войны ("Кавказский пленный"), и для масштабного полотна, изображающего превращение интеллигента в подонка ("Андерграунд").
Реликтовый жанр
Госпремиями за 1999 год были награждены два телевизионных проекта: государственный телеканал "Культура" и передача государственного же канала РТР "Старая квартира". Комментарий ВИКТОРИИ АРУТЮНОВОЙ.
У российского телевидения, как известно, уже давно есть профессиональная награда — премия "Тэфи". Государственная премия — награда не цеховая, но национальная. Канал "Культура", без сомнения, был потенциально достоин Госпремии со дня своего рождения — за одно только название.
Все внутрителевизионные споры о профессиональных достоинствах "Культуры" до сих пор — как и три года назад, в момент начала вещания,— затихают перед традиционными аргументами (их особенно любил первый главный редактор канала Михаил Швыдкой) о значении культуры вообще. С этой точки зрения Госпремию в области телевизионных проектов давать, конечно, больше некому. Поскольку всем уже давно известно, что культуры на российском телевидении (в широком смысле слова) нет. А есть одна политика и бизнес, которые к национальному достоянию причислены быть никак не могут.
Так что особого выбора из разумного, доброго и вечного на российском ТВ у премиальной комиссии не было. К тому же Госпремию "Культуры" при необходимости можно считать и очередным признанием заслуг первого президента России Бориса Ельцина, ставшего инициатором появления "Культуры" в телевизионном эфире.
Что касается награждения программы АТВ "Старая квартира", выходящей на канале РТР, то она заслужила государственное поощрение своими художественно-публицистическими достоинствами. Как и один из создателей "Квартиры" Григорий Гурвич, программа получила Госпремию практически посмертно.