Выставка современное искусство
В ММСИ на Петровке открыта выставка "Res publica", сделанная в рамках года Россия--Франция-2010. Работы современных художников из коллекции Государственного центра пластических искусств Франции изучала АННА ТОЛСТОВА.
Государственный центр пластических искусств (CNAP, Centre national des arts plastiques) был создан во Франции в начале 1980-х, сейчас он располагает примерно 90 тыс. произведений — это крупнейшая коллекция мирового современного искусства в стране, собранная на деньги французских налогоплательщиков. Налогоплательщики во всем мире, как правило, недоумевают, почему это им под видом искусства вместо картин в золоченых рамах подсовывают видео, перформансы и вообще черт знает что. Но в одних странах, где чтут Аристотеля и понимают разницу между демократией и охлократией, собирать современное искусство доверяют специалистам, а в других — как-то больше прислушиваются к мнению шариатских судов и прочих хоругвеносцев. Там, где доверяют специалистам, получаются коллекции уровня CNAP. Однако и специалисты, помня об ответственности перед налогоплательщиками, стараются, чтобы составленный ими национальный худфонд демонстрировал готовность служить "делу народа" или, говоря по-латыни, res publica. Эта тенденция особо заметна в республиканской Франции, где художник со времен Давида и Делакруа так и рвется на баррикады, о чем не без иронии напоминает помещенная в финале московской экспозиции картина Паскаля Льевра со старорежимной фрагонаровской кокеткой на качелях, раскрашенной в цвета революционного давидовского триколора.
Проектом "Res publica", сделанным на основе собрания CNAP, кураторы Никола Одюро и Елена Яичникова еще раз подтверждают, что искусство сегодня вновь стало социально ангажированным. Однако этот навязчивый социальный заказ не мешает современному критическому реализму в своих лучших проявлениях быть тонким, остроумным и поэтичным. В конце концов, художник — тоже человек, почему его не может волновать то, что все мы обсуждаем друг с другом на кухне или в баре. Живущий в Париже марокканец Мунир Фатми, который выстроил пластически и интеллектуально изящную инсталляцию из книг, отбрасывающих на стену тень Манхэттена до 11 сентября 2001 года, где два Корана изображают башни-близнецы, а тома, выпущенные после теракта и говорящие об угрозе исламизма,— остальные небоскребы, наверняка испытывал исламофобию на собственной шкуре.
Мы больше не верим ни в государство, ни в перспективы борьбы с ним: Франсис Алюс, снимая от рассвета до заката центральную площадь Мехико, на которой проходят и военные парады, и антиправительственные демонстрации, показывает, что единственная польза от установленного посредине колоссального флагштока для национального знамени — это тень, в которой могут отдохнуть прохожие. Финансовый бюрократизм выхолащивает человека: Томас Байрле складывает оп-артистские портреты среднестатистического гражданина из формуляров сберкнижек и биржевых бюллетеней. Но солдатская муштра еще страшней: Ринеке Дейкстра три года подряд снимала некоего Оливье Сильва, поступившего на службу в Иностранный легион, и на семи фотопортретах видно, как из ребенка он превращается в то, что в армии называют "настоящий мужчина". Весь мир насилья не разрушишь, и из него некуда бежать, хотя тени вечных скитальцев из бесконечной процессии в фильме Уильяма Кентриджа и пытаются.
И все же даже критическое искусство дает возможность посмотреть на окружающий кошмар под другим углом. Медитативная видеосимфония Сиприена Гайяра с музыкой Кудлама посвящена стандартизированно-бесчеловечной застройке спальных районов европейских мегаполисов. Вначале мы видим идиотский в своем пафосе небоскреб в форме триумфальных ворот в Белграде, затем — массовую драку подростков на окраине Петербурга, толпу безликих людей среди безликих домов, затем — подслащенный лазерным шоу снос многоэтажки в предместье Парижа и наконец Деснянский район Киева. Снятый с высоты птичьего полета, этот несостоявшийся город солнца вдруг обнаруживает родство со Стоунхенджем и неожиданно кажется прекрасным. И почему-то начинаешь верить в архитектурные утопии живого классика Йоны Фридмана — его макеты и плакаты выставлены рядом. А афоризмы Джона Джорно и аллегории Раймонда Петтибона, составленные из вербального и визуального мусора, напомнят, что поэзия жестокости и театр абсурда — по-прежнему самые верные средства, чтобы не падать духом посреди этой вселенской помойки.