Международная и российская общественность торжественно отпраздновали 201 год со дня рождения Александра Сергеевича Пушкина. Открыто два памятника поэту. Один — в его усадьбе в Михайловском, второй — в садах виллы Боргезе в Риме. В Риме церемонию открытия провели Владимир Путин и Юрий Лужков.
Случившийся в прошлом году юбилей Пушкина произвел серьезное впечатление на умы россиян, и теперь день рождения поэта решили считать национальным праздником. В праздновании 201 года со дня рождения есть что-то странное — дата до обидного не кругла, но, по счастью, в посмертной жизни поэта нашлось событие, позволяющее напраздноваться всласть. 120 лет назад открыли памятник Пушкину на Тверском бульваре в Москве.
Скульптура — искусство монументальное и поэтому нескорое. Памятник Пушкину задумывался к 80-летию поэта, но тогда опоздали на год. Теперь опять не успели. К 200-летию поэта памятники удалось расставить на всех континентах, кроме Австралии, но это были бюстики. А серьезные фигуры в рост поспели только теперь. Это вышло очень удачно. 120 лет одного памятника отметили установкой двух других.
Памятник Пушкину достоин того, чтобы почтить его 120-летие. Скульптор Александр Опекушин создал важнейший образ русской культуры. Он определил, как должен выглядеть поэт вообще. Поскольку поэт в России — больше чем поэт, то постепенно этот образ стал образом доброго и значительного человека вообще.
Во-первых, поэт должен быть хорошо одет — в демисезонное. Длинный плащ, фрак, туфли, роскошный галстух, снятая шляпа в руке. Надевать следует дорогое, но носить небрежно. Это сразу показывает лучшим людям страны, что поэт — человек одного с ними круга и достатка, но в силу общей романтичности не следит за туалетом.
Далее поэт должен быть одинок и отчужден от окружающих. Жест поэта, держащего руку за бортом фрака, трактуется искусствоведами как жест отчуждения и трактуется правильно. После Пушкина данный жест отчуждения широко использовался в советское время — товарищем Сталиным, который заменил этим достойным пушкинским жестом вычурную ленинскую манеру держать руки подмышками, и окружением товарища Сталина: товарищами Ждановым, Берией и другими, также отчужденно державшими свои руки за бортом своих сюртуков.
Голова поэта должна быть наклонена набок. Эта кривошейность чрезвычайно важна, ибо определила манеру держать голову у русской интеллигенции. По тому, как человек держит голову, можно сразу определить, является ли он лицом партикулярным или, даже будучи одетым в штатское платье, все равно душою находится на государственной службе, где голову держали прямо. Впрочем, некоторые, находившиеся душой на службе, иногда перенимали этот жест с целью маскировки и вводили в обман лиц партикулярных, так что в позднесоветское время голову набок держали уже как подлинно штатские, так и штатские по должности.
Наконец, поэт должен прогуливаться на бульваре. Это подчеркивает особые отношения между поэтом и природой, с которой он на ты. Среди других прогуливающихся на бульваре поэт в виде статуи должен выделяться ростом (что с успехом достигается пьедесталом, если рост оригинала недостаточен), но при этом, памятуя, что "быть знаменитым некрасиво", должен это маскировать — во-первых, снимать шляпу, а во-вторых, склонять голову набок.
Наиболее правильным способом почтить 120-летие памятника было бы поставить точно такой же памятник, причем на том же месте. В случае с Пушкиным это было бы особенно удобно, поскольку в 1950 году он был перенесен с одной стороны Тверской улицы на другую. Установка идентичного Пушкина напротив уже стоящего создала бы выигрышную композицию торжественного въезда в центр Москвы.
К сожалению, нынешние времена не позволяют скульпторам следовать по пути выверенных годами решений. Они хотят внести в образ что-то свое, радикальное и авангардное. Правда, оба новых памятника располагаются на природе, чем продолжают бульварную тему поэта, но этим их сходство ограничивается.
Юрий Орехов в римских садах Боргезе Пушкина не поставил, а посадил. Почти так же, как в свое время Александр Рукавишников посадил Пушкина перед Царскосельским лицеем. Это достойное решение, но не в данном случае, поскольку неправильно отмечать 120 лет памятнику Опекушина памятником Рукавишникова. Что же касается скульптора Додоновой, то она положила Пушкина в траву, что выглядит необоснованным радикализмом. Она вдохновлялась картиной художника Репина "Лев Толстой в Ясной Поляне", где писатель лежит под деревом в вольной позе. Но, во-первых, Пушкин — не Толстой, а, во-вторых, Репин — не Опекушин, так что налицо двойная ошибка.
Впрочем, в установке памятника в честь 120-летия памятника есть все признаки абсурдистской художественной акции. Радикальность акции Орехова обеспечивалась присутствием на церемонии президента Путина, мэра Лужкова, министра культуры Италии Джованны Меландри и мэра Рима Франческо Рутелли. Не каждый год удается вовлечь столь значительных персон в острый перформанс. Что же касается Михайловского, то там никаких государственных фигур не было. Поэтому и монумент пришлось делать радикальнее, бросив Пушкина в траву парка подобно какой-нибудь парковой наяде или нимфе окрестных полей.
ГРИГОРИЙ Ъ-РЕВЗИН