Некролог
В ночь на понедельник на 68-м году жизни умер от рака режиссер Ален Корно, всего три года назад обретший творческое "Второе дыхание" (Le Deuxieme souffle, 2007) классик французского нуара.
Корно не стал, как мечтал в юности, джазовым музыкантом. Зато джаз был полноправным героем его фильмов — от "Черной серии" (Serie noire, 1979), где страшно и жалко танцевал в одиночестве под джаз герой-мифоман Патрика Деваэра, до "Нового Света" (Le Nouveau Monde, 1995), где джаз сопровождал джи-ай, по-хозяйски расположившихся в презираемой ими послевоенной Франции. Но антиамериканизм Корно был обратной стороной любви к американской культуре, прежде всего нуару. Недаром первый опыт ассистента режиссера он исхитрился получить на съемочной площадке "Мишени Генри" (Target Henry, 1969) короля американского трэша Роджера Кормана.
Работа ассистентом у мэтра политического кино Коста-Гавраса подарила Корно дружбу Ива Монтана, согласившегося работать с молодым режиссером, чей дебют "Акционерное общество Франция" (France societe anonyme, 1974), глумливая притча о легализации наркотиков, тотчас же попавших под контроль монополий, провалился в прокате. "Револьвер "Питон 357"" (Police Python 357, 1976), "Угроза" (La menace, 1977) и "Выбор оружия" (La choix des armes, 1981), в которых сыграл Монтан, не говоря уже о гениальной "Черной серии", совершили революцию во французском нуаре. "Чернее", чем Корно, тогда не снимал никто. Индивидуальности героев разлагались на глазах, их безумие порождало извращенные и буквально самоубийственные преступления. Эти фильмы порой были невыносимы физически: чего стоила сцена из "Питона 357", в которой заигравшийся комиссар, несправедливо заподозренный в убийстве любовницы, сжигал лицо кислотой, чтобы избежать опознания свидетелями.
Честолюбивый Корно захотел выйти за пределы жанра: его обращение к "большому стилю" в колониальной эпопее "Форт Саганна" (Fort Saganne, 1984), самом дорогом на тот момент французском фильме с участием Жерара Депардье и Катрин Денев, казалось, да, честно говоря, и было изменой самому себе. Фильм положил начало двадцатилетнему бегству Корно от Европы и от современности. Но в "Индийском ноктюрне" (Nocturne indien, 1989), "Всех утрах мира" (Tous les matins du monde, 1995), "Страхе и трепете" (Stupeur et tremblement, 2002) он все равно возвращался к той же теме потери героем самого себя, будь то француз, тщетно ищущий в Индии исчезнувшего друга, музыкант-виртуоз XVII века или француженка, перемолотая работой в японской корпорации,— теме, которая придавала метафизический ужас его первым триллерам.
Первая любовь оказалась сильнее: Корно вернулся к нуару. Сделал из клоунов Алена Шаба и Патрика Тимсита трагических героев — полицейского и стукача — в квазидокументальном "Стукаче" (Le cousin, 1997). И совершил невозможное — сделал ремейк главного французского нуара "Второе дыхание" так, что он, благодаря своей отстраненной театральности и призрачной светотени, оказался достоин оригинала — шедевра Жан-Пьера Мельвиля (1966), а Даниэль Отой в роли волка-одиночки Минда выказал себя законным преемником Лино Вентуры. Обретя второе дыхание, Корно успел снять лишь один фильм: жесткая история соперничества двух карьеристок "Преступление любви" (Crime d'amour, 2010) вышла в прокат за две недели до смерти режиссера.