На всю Тульскую область есть только одно детское туберкулезное отделение. На всех больных туберкулезом детей Тульской области только две игрушки и ни одного футбольного мячика. Ни одного магнитофона и один черно-белый телевизор "Славутич". И рентгеновский аппарат у них сломан. И вентиляции нет. Помогите!
Чего ждет Ирочка
Ирочке Казаковой два года. Она ходит в одной туфельке. Вторая куда-то потерялась. А может, ее и не было никогда. Ирочка не знает, где вторая туфелька. Или не хочет говорить. Или не может. Ирочка вообще плохо говорит, потому что маленькая и потому что кроме осложненной формы туберкулеза у Ирочки еще и детский церебральный паралич.
Зато у Ирочки есть мама. Правда, мама тоже потерялась, как туфелька. Ирочка не знает куда. А знает заведующий детским отделением тульского туберкулезного диспансера Олег Лямичев. Лямичев говорит, что еще до рождения ребенка Ирочкина мама заболела туберкулезом, никогда не лечилась и только после родов оказалась во взрослом отделении диспансера. Девочку с тяжелой формой туберкулеза тогда же определили в детское. За два года состояние матери, несмотря на все усилия врачей, не улучшилось, болезнь прогрессирует.
Скоро ирочкина мама умрет. Она сама это знает. Несколько месяцев назад мама попросилась навестить Ирочку. Но ее не пустили ни к двухлетней дочери, ни к четырнадцатилетнему сыну Сереже, лежащему все в том же детском отделении все того же тульского тубдиспансера. Сказали, что мама у Ирочки — опасный бациллоноситель. И ей нельзя видеться с Ирочкой, потому что Ирочка здорова. Только ее некуда выписать, потому что отец в городе Суворове у Ирочки такой же алкоголик, как мать. А в детский дом при живой матери нельзя. Поэтому Ирочка, которую врачи вылечили от туберкулеза, продолжает жить в туберкулезной больнице и ждать чего-то. Ирочка не знает, чего ждет. На самом деле она ждет, чтобы мама умерла. Тогда, может быть, жизнь немножко наладится.
Мальчик без мячика
— У нас всегда есть дети, так или иначе связанные с криминальным миром,— говорит Олег Лямичев.— Либо сами уже побывали под следствием, либо родители отбывают наказание или уже вернулись из мест заключения, наградив детей тюремным туберкулезом. Недавно вот наши дети набили карбитом пластиковую бутылку и бросили в унитаз. Санузел разнесло в клочья. Хорошо еще сами целы остались.
Сегодня в отделении только один судимый пациент — 16-летний Женька Бобков. У Женьки в ноябре умерла мама. От туберкулеза. За несколько дней до ее смерти Женька с приятелем украли в соседнем доме несколько килограммов конфет. "На пикник собирались". Сразу после похорон Женьку арестовали, поместили во взрослую камеру тульского следственного изолятора. Там и выяснилось, что мальчик болен туберкулезом. Но в больницу Женька попал только через три месяца, после суда. Суд признал его виновным в краже двух килограммов конфет и осудил на два года условно. Женька говорит:
— Скукотища. Хочется выть и бежать. На первом этаже есть черно-белый телевизор "Славутич". Старый, его включают только для самых маленьких, когда "Спокойной ночи, малыши". За больницей футбольное поле, но мячика все равно нет. Вот и шатаемся. Когда есть деньги, покупаем в ларьке напротив сигареты и пиво. Нельзя? Хочется. А вообще домой бы. Отец устроился в Москве чернорабочим. Зашибает клево. Ждет меня.
Два пластмассовых крокодила
Детское отделение единственного на всю Тульскую область туберкулезного диспансера всегда переполнено. Сегодня здесь 60 ребятишек со всей области от грудных младенцев до семнадцатилетних подростков. Двухэтажный барак, осыпавшаяся желтая штукатурка, полиэтилен вместо стекол в большинстве покосившихся окон. Внутри стертый до дыр линолеум. Протекшие потолки. Облезлые, давно некрашенные стены. Ржавые радиаторы отопления. Черные пятна плесени в углах.
— Канализация насквозь прогнила,— говорит заведующий отделением Олег Лямичев. Как будто оправдывается.
Мы идем по коридору. С непривычки трудно дышать. Хочется марлевую повязку. Я опасливо прикладываю ладонь ко рту.
— Это вы зря,— улыбается Лямичев,— детский туберкулез не заразен.
Мне становится стыдно, я мямлю:
— Душновато у вас.
— Это точно. Потому что система принудительной вентиляции отключена еще десять лет назад по причине неисправности. Когда сгорел мотор вентилятора, мы стали проветривать только через окна. Этого, конечно, мало. До прошлого ноября еще работала вентиляция на пищеблоке и в рентгенкабинете. Но кто-то украл медные детали моторов, и теперь вентиляции в отделении нет вообще.
— Как же рентген без вентиляции?
— Да от рентгена этого вреда больше, чем пользы. Аппарату нашему лет под сорок, безнадежно устарел. Очень сильное облучение. Без вентиляции это особенно опасно.
В отделении десять палат. Из мебели только дряхлые кровати. Нет тумбочек, стульев, столов. Дети ходят в обносках, которые приносит из дома медперсонал. У детей нет книг, игр, видео- и аудиомагнитофона.
— А вот,— говорит Лямичев,— это у нас игровая.
И мы входим в абсолютно пустую комнату. Совершенно пустую комнату, в которой всех игрушек — два пластмассовых крокодила. Больше ничего.
Всех не увезешь
— Я сам удивляюсь,— говорит Олег Лямичев,— как еще нам удается все-таки выхаживать мальцов.— (Господи, они их лечат!) — Единственное, чем мы обеспечены на все сто, это лекарства и питание. Но мы не способны даже на нормальную фибробронхоскопию. Есть только взрослый аппарат, детям он не подходит. У детей слишком маленькие носовые ходы.
Оля Черникова лежит в больнице с ноября прошлого года. Девочка ждала, что мама поздравит ее хотя бы с Новым годом. Но мама не поздравила. Тогда Оля стала ждать, что мама поздравит с днем рожденья. Но мама опять не поздравила.
Беда в том, что маленькие пациенты Лямичева, в большинстве своем являющиеся детьми алкоголиков и бомжей, все равно любят родителей. Несколько недель назад две девочки, восьми и девяти лет, ночью убежали домой. Без денег умудрились доехать до поселка Товарково, за сотню километров от больницы. На следующий день любящие родители просто вернули девочек в больницу, даже ни разу не покормив.
Каждому третьему пациенту детского отделения просто некуда бежать. Это круглые сироты, они воспитываются в детдомах и интернатах области. Девятилетний Никита Верхоланцев еще два года назад жил с мамой и папой в Таджикистане. Но там началась война, и в один день Никита лишился обоих родителей.
— Их убили моджахеды,— говорит мальчик серьезно.
А доктор рассказывает, что самого Никиту несколько раз избивали местные до сотрясения мозга. Потом соседка увезла Никиту в Богородицк Тульской области и отдала в интернат. В интернате мальчику диагностировали туберкулез легких.
Большинство маленьких "тубиков" больны легочной формой туберкулеза. Ее довольно просто диагностировать и лечить. Если туберкулез не поразил само легкое, через шесть-восемь месяцев усиленной антибактериальной терапии детей выписывают и, как правило, они навсегда забывают о том, что у них есть легкие.
При осложнениях легочного туберкулеза детям делают операции. Удаляют пораженную часть легкого. Последней здесь оперировали Василису Зубакову. Операция прошла успешно, сейчас Василиса уехала в интернат сдавать экзамены за девятый класс. У нее была поражена туберкулезом третья часть легкого, врачам удалось уменьшить очаг воспаления до одной пятой. Эти сегменты пришлось удалить. В трудные минуты до и после операции ее поддерживали только здешние нянечки и врачи. Мама умерла, когда Василиса оказалась в больнице, отец — в перманентном запое. Судьбой девочки интересуется только ее дальняя родственница из Эстонии. По ее просьбе девочку обещали устроить в Тульское медицинское училище.
Так что легочный туберкулез, которого мы с вами, читатель, так боимся — это, считай, полбеды. А вот у восьмилетнего Никиты Пауса — костный туберкулез. Никита живет в больнице уже полгода. Врачи не знают даже приблизительно, когда мальчик поправится. Без гипсового воротника Никита голову держать не может.
У одиннадцатилетней Лены Каукеновой вполне благополучная семья. Есть мама и папа, они живут и работают в райцентре Алексино. Недавно родили Лене сестренку Катю. Шесть лет назад туберкулезом болела бабушка Лены. Потом всю семью системно проверяли на туберкулез, но прозевали. Родители и врачи узнали о том, что у Лены туберкулез позвоночника, лишь когда на спине кареглазой девчонки-стрекозы стал расти горб.
Потом Лену положили в тубдиспансер. Горб немного уменьшился, но больше ничем Олег Лямичев девочке помочь не может, потому что нету современных аппаратов для физиотерапии.
— Заболеть,— говорит Лямичев,— может каждый. Только дети богатых родителей больше часа у нас не задерживаются. Я не преувеличиваю. Их сразу увозят в Москву. Там все есть. Только всех ведь не увезешь...— и молчит долго.— Всех не увезешь.
ИРИНА Ъ-ПАРАМОНОВА, п. Петелино, Тульская область