"Боюсь, что не смогу забыть войну"
Психологическая реабилитация чеченских ветеранов
Вчера в Ханкале открылся Центр психологической реабилитации для военнослужащих внутренних войск. В нем побывала корреспондент Ъ ОЛЬГА Ъ-АЛЛЕНОВА.
В центре уже проходят реабилитацию 15 солдат. Евгений Колесников служил в Дагестане, потом воевал в горах Ножай-Юртовского района. Там погибли шесть его товарищей. Тело одного из них он сопровождал на родину.
Последняя спецоперация, в которой участвовал Евгений, проходила в селении Гардали. "Пастух, мимо стада которого мы спокойно прошли, открыл огонь нам в спину,— рассказывает солдат.— Потом раздались выстрелы из села. Несколько наших были ранены, но и мы не растерялись..." Рассказ дается Жене с трудом. Он говорит, что ненавидит чеченцев, потому что они все бандиты. Ненавидит и горы: "Такое чувство, что за каждым камнем прячется 'дух'". Ночью Евгению снится один и тот же сон — он подрывается на растяжке: "Когда бой — сначала страшно, о доме думаешь. А потом башню срывает, прешь вперед, и тебе уже все равно".
По словам психолога-исследователя Северо-Кавказского военного института Андрея Гребенникова, у Евгения ярко выраженная боевая психологическая травма (БПТ). "Он у нас на особом учете, с ним будут работать не только здесь, в Ханкале, но и дома, куда он вернется через неделю. Военнослужащих с БПТ очень много,— говорит Гребенников.— Сказывается и неустроенность, и долгое пребывание в зоне боевых действий, особенно в горах, и потеря боевых товарищей".
Довольно часто психологические травмы переходят в устойчивую депрессию, поэтому для врачей важно сразу определить состояние солдата, вернувшегося из боя. Военные психологи используют американские тесты, адаптируя их к нашим условиям. "У американцев большой опыт работы с участниками боевых действий,— рассказывает Гребенников.— Помните, как они обожглись на Вьетнаме? После него с солдатами стали работать психологи, и уже в панамскую кампанию проблем с так называемым синдромом войны не возникало".
"Чеченский синдром — это серьезное психологическое заболевание,— считает Гребенников.— Ребята, которые побывали на войне однажды, снова стремятся сюда. Здесь общая миска, кружка, крыша над головой, боевое братство. А там, на гражданке, каждый сам за себя. Борьба за выживание. Война идеализируется этими ребятами, а мир отторгается. Именно поэтому многие после войны оказываются в криминальных группировках".
В центре будут оказывать помощь как военнослужащим, получившим психические травмы, так и солдатам, возвращающимся из Чечни домой. Здесь их ждут компьютерное тестирование, собеседование с психологом, комплекс релаксационных аудио- и видеозанятий, фотообои с морскими пейзажами, аквариумы с рыбами, огромные клетки с разноцветными попугаями, легкая классическая музыка и видеозаписи, позволяющие окунуться в мир природы. Все это кажется нереальным в знойной и пыльной Ханкале, которая многим военным напоминает Афганистан.
Раис Мустафин уже рассказал психологу свою историю. В январе его рота вошла в Грозный и закрепилась в 138-й школе. Вскоре их окружили боевики. Сражались за каждый класс. У Раиса заклинил пулемет. Ваххабиты вытащили его из комнаты и долго били, потом к солдату подошел их командир: "Видишь, сколько моих бойцов ты положил. Знаешь, что тебя ждет?" И достал нож. Дальше Раис действовал быстро, но вспоминает, что все было как во сне. Нащупав в кармане гранату, он выдернул чеку. Бросил гранату и отпрыгнул назад. Когда она взорвалась, успел схватить автомат, выпавший из рук убитого боевика, и очередью уложил еще шестерых. Остальные убежали.
Мустафина, представленного к званию Героя России, уже давно ждут дома. Солдат говорит, что очень хочет к родным, но боится. "Чего боишься?" — спрашиваю у него. "Боюсь, что не смогу забыть войну",— отвечает солдат, сжимая кулаки.
Вчера в Ханкале открылся Центр психологической реабилитации для военнослужащих внутренних войск. В нем побывала корреспондент Ъ ОЛЬГА Ъ-АЛЛЕНОВА.
В центре уже проходят реабилитацию 15 солдат. Евгений Колесников служил в Дагестане, потом воевал в горах Ножай-Юртовского района. Там погибли шесть его товарищей. Тело одного из них он сопровождал на родину.
Последняя спецоперация, в которой участвовал Евгений, проходила в селении Гардали. "Пастух, мимо стада которого мы спокойно прошли, открыл огонь нам в спину,— рассказывает солдат.— Потом раздались выстрелы из села. Несколько наших были ранены, но и мы не растерялись..." Рассказ дается Жене с трудом. Он говорит, что ненавидит чеченцев, потому что они все бандиты. Ненавидит и горы: "Такое чувство, что за каждым камнем прячется 'дух'". Ночью Евгению снится один и тот же сон — он подрывается на растяжке: "Когда бой — сначала страшно, о доме думаешь. А потом башню срывает, прешь вперед, и тебе уже все равно".
По словам психолога-исследователя Северо-Кавказского военного института Андрея Гребенникова, у Евгения ярко выраженная боевая психологическая травма (БПТ). "Он у нас на особом учете, с ним будут работать не только здесь, в Ханкале, но и дома, куда он вернется через неделю. Военнослужащих с БПТ очень много,— говорит Гребенников.— Сказывается и неустроенность, и долгое пребывание в зоне боевых действий, особенно в горах, и потеря боевых товарищей".
Довольно часто психологические травмы переходят в устойчивую депрессию, поэтому для врачей важно сразу определить состояние солдата, вернувшегося из боя. Военные психологи используют американские тесты, адаптируя их к нашим условиям. "У американцев большой опыт работы с участниками боевых действий,— рассказывает Гребенников.— Помните, как они обожглись на Вьетнаме? После него с солдатами стали работать психологи, и уже в панамскую кампанию проблем с так называемым синдромом войны не возникало".
"Чеченский синдром — это серьезное психологическое заболевание,— считает Гребенников.— Ребята, которые побывали на войне однажды, снова стремятся сюда. Здесь общая миска, кружка, крыша над головой, боевое братство. А там, на гражданке, каждый сам за себя. Борьба за выживание. Война идеализируется этими ребятами, а мир отторгается. Именно поэтому многие после войны оказываются в криминальных группировках".
В центре будут оказывать помощь как военнослужащим, получившим психические травмы, так и солдатам, возвращающимся из Чечни домой. Здесь их ждут компьютерное тестирование, собеседование с психологом, комплекс релаксационных аудио- и видеозанятий, фотообои с морскими пейзажами, аквариумы с рыбами, огромные клетки с разноцветными попугаями, легкая классическая музыка и видеозаписи, позволяющие окунуться в мир природы. Все это кажется нереальным в знойной и пыльной Ханкале, которая многим военным напоминает Афганистан.
Раис Мустафин уже рассказал психологу свою историю. В январе его рота вошла в Грозный и закрепилась в 138-й школе. Вскоре их окружили боевики. Сражались за каждый класс. У Раиса заклинил пулемет. Ваххабиты вытащили его из комнаты и долго били, потом к солдату подошел их командир: "Видишь, сколько моих бойцов ты положил. Знаешь, что тебя ждет?" И достал нож. Дальше Раис действовал быстро, но вспоминает, что все было как во сне. Нащупав в кармане гранату, он выдернул чеку. Бросил гранату и отпрыгнул назад. Когда она взорвалась, успел схватить автомат, выпавший из рук убитого боевика, и очередью уложил еще шестерых. Остальные убежали.
Мустафина, представленного к званию Героя России, уже давно ждут дома. Солдат говорит, что очень хочет к родным, но боится. "Чего боишься?" — спрашиваю у него. "Боюсь, что не смогу забыть войну",— отвечает солдат, сжимая кулаки.