Очередная экранизация Стивена Кинга — "Зеленая миля" — обрушилась на московские экраны всей тяжестью трехчасового метража и ползучей кинговой метафизики. Как и в предыдущем фильме режиссера Фрэнка Дерабонта ("Побег из Шоушенка"), тоже снятом по Кингу, действие "Зеленой мили" происходит в тюрьме.
"Зеленая миля" из тех фильмов, которые заранее начинаешь тихо ненавидеть, подозревая его в способности вытянуть все жилы из зрителя и ничего не дать взамен,— с первого упоминания, с первых строчек аннотаций, с первых фотографий в журналах, с первых кадров рекламных роликов. Самый раскупаемый в мире романист С. Кинг, четыре номинации на "Оскар" (неизвестно, что настораживает больше — сами номинации или их безрезультатность), зверский метраж, Том Хэнкс с его скорбным личиком рекламного младенца, которому достались неправильные памперсы,— все эти компоненты настраивают на скептический лад. Предчувствие оправдывается с лихвой, ибо главный художественный прием режиссера заключается в том, чтобы зритель прочувствовал, как мучительно медленно тянется тюремное время.
30-е годы. Великая депрессия. Хэнкс играет начальника охраны в отделении для приговоренных к смерти, которые умерли бы от скуки, не дойдя до электрического стула, если бы среди них не проживала мышь. Присутствие простой серой мыши наполняет смыслом и событиями серое существование заключенных и охранников. Большинство тюремщиков (мягких, гуманных людей, больше похожих на врачей) привыкли с умилением наблюдать, как зеки невинно тешатся с ручным зверьком. Только один из охранников, подонок и садист, возненавидел мышку и однажды, изловчившись, наступил на нее ногой. Но новенький осужденный, огромный добрейший негр, не моргнув глазом, наложением рук оживляет грызуна и вскоре оттесняет его на второй план, чтобы самому стать гвоздем тюремной программы. Негр-экстрасенс вылечивает героя Хэнкса от цистита, нежно схватив его за промежность сквозь прутья решетки, исцеляет также жену начальника тюрьмы и других достойных людей. Единственный побочный эффект от этой деятельности заключается в том, что все время раскаляются добела и лопаются электрические лампочки.
Однако время хоть и черепашьим шагом, но движется, и вот уже охрана во главе с Хэнксом плачет в три ручья, когда чернокожего экстрасенса казнят (казнят, впрочем, они же сами, охранники, отдающие команды и поворачивающие рубильник). Все они, разумеется, уже уверены, что негр не убивал двух маленьких девочек, а наоборот, хотел их воскресить, но не успел. Только что теперь докажешь и кому? Несовершенно, ох, несовершенно было американское правосудие 30-х годов.
В "Зеленой миле" есть три сцены казни на электрическом стуле. Среди них одна особенно жестокая: охранник-садист не намочил губку, которую кладут жертве на голову, и приговоренный долго дымится на глазах зажимающих носы зрителей. Может, надо как-то отлавливать сторонников смертной казни и принудительно гнать их на "Зеленую милю", чтобы они перевоспитывались? Проблема лишь в том, что только выдающееся, а не вымученное произведение способно кого-то случайно перевоспитать. "Зеленая" же "миля" — подарок мазохистам, сознательно или нет отождествляющим напыщенную скуку с высоконравственным кинематографом.
ЛИДИЯ Ъ-МАСЛОВА
В "Кинотеатре под куполом" — до 28 мая; в "Американском доме кино" — до 30 мая; в "Ударнике" и "Пушкинском" — до 15 июня; в Киноцентре и "Художественном" — с 29 мая по 4 июня.