Почему практически невозможно получить данные о внешнем долге России (а если и возможно, то быстро выясняется, что доверять этим данным не стоит)? Потому что полных данных о внешнем долге попросту нет. Да и откуда им взяться, если инвентаризация внешних кредитов до сих пор не проведена. И дело, конечно, не в сокращении кадров или нехватке компьютеров. Просто так выгоднее. Конечно, не государству.
Я своими глазами видел, как происходят платежи по внешнему долгу в Македонии. Там даже нет оригиналов самих кредитных соглашений. Приходит факс, в котором кредитор уважительно, но настоятельно просит произвести очередной платеж. В Скопье морщатся, хватаются за сердце — и платят.
У македонцев хотя бы есть оправдание: все документы остались в Белграде. У нас такого оправдания нет, а положение ненамного лучше. Вот Александр Шохин честно признается, что бывали случаи, когда один платеж производили дважды. Причина этого очевидна. На платежах по внешнему долгу можно прилично заработать, так что закрывать такую кормушку смысла нет.
Высший пилотаж не требуется. В цене отнюдь не гениальные финансовые схемы, а банальная инсайдерская информация. Долгов у России много, платят не по всем. Значит, верная информация о том, какие платежи состоятся и с каким дисконтом, дорого стоит. Соответствующие обязательства можно заранее и задешево купить через знакомые банки или же шепнуть соответствующую информацию нужным людям — и заработать на разности рыночных котировок и реальных платежей. Чем келейнее решаются вопросы платежей, тем дороже информация из посвященных источников. Ясно, что всякие правительственные комиссии для этого бизнеса — просто упущенная выгода.
Пример вопиющего непрофессионализма — тянущаяся с 1991 года история с швейцарской компанией Noga (см. стр. 4). Вопреки сложившейся практике, кредитные соглашения с этой фирмой были составлены так, что Россия (тогда еще в составе СССР) добровольно отказывалась от суверенного иммунитета. Более того, по соглашениям Россия даже не могла контролировать правильность выставленных ей счетов. Схема была такая: Noga открывала фирмам-поставщикам аккредитивы, а Россия должна была расплачиваться поставками нефти и нефтепродуктов. Поэтому проверить счета можно было только в ходе арбитражного разбирательства с привлечением аудиторских фирм. Аудиторы еще в 1994 году выяснили, что не Россия должна Noga, напротив, Россия переплатила $150 млн. Но все равно по соглашению ответственность Москвы наступала даже в случае обычного срыва графика поставок, а срывы, конечно, были.
Может быть, гол, забитый в российский бюджет швейцарской Noga, поставит в центр поля финансовой политики России проблему инвентаризации долгового хозяйства. Инвентаризация — только первый шаг, самими же долгами должны заниматься не чиновники (они свое уже получили), а профессионалы, имеющие опыт управления финансами и способные принимать решения в режиме on-line. Тогда и бюджет внакладе не останется.