Mission to Moscow
Миссия в Москву
By Henry Kissinger
ГЕНРИ КИССИНДЖЕР
Визит президента Клинтона в Москву, запланированный на следующий месяц, произойдет в аномальных условиях. Новый российский президент Владимир Путин начал политику, призванную определить будущее России. Президент Клинтон, приближающийся к концу своего восьмилетнего президентства, должен действовать осторожно, чтобы не закрыть своему преемнику возможностей для будущих переговоров.
Различные перспективы двух лидеров усугубляются пропастью в понимании ими сути международной политики. Путин высказал ряд принципов, направленных на то, чтобы вернуть России роль великой державы и "соблюдать ее национальные интересы на международной арене". Администрация Клинтона, похоже, полагает, что внутренние российские реформы являются важнейшим условием стабилизации российско-американских отношений. Следовательно, ее политика полна увещеваний по поводу внутренних дел Москвы, а политическая направленность характеризуется такой точкой зрения на вопросы контроля над вооружениями, что в случае ее претворения в жизнь это, несомненно, приведет к политическому взрыву в нашей стране.
Таков истинный масштаб разногласий, с которыми столкнутся два лидера, когда встретятся в Москве. Великие державы имеют интересы, которые они намерены отстаивать прямыми действиями или посредством дипломатии. Однако политика администрации в отношении России сконцентрировалась на внутрироссийской проблематике. Визит в Москву может стать успешным, если с него начнется процесс признания России в качестве серьезной державы. Однако он окажется провальным, если погрязнет во внутриполитических проблемах России или выработке схем контроля над вооружениями, которые обречены на провал в Америке.
Западные лидеры уже начали диалог с новым российским президентом. Они обрушили на него ряд похвал, проверяя его на наличие интеллекта и приверженности реформам, а также — несколько снисходительно — на способность "быстро обучаться". Увлекшись этим, они отказались от моральных установок, провозглашенных ими самими годом ранее. Тогда они обосновывали свою политику в отношении Косово как новое моральное обязательство, которое не позволяет им более считать репрессии сугубо внутренним делом отдельной страны. Однако когда полгода спустя Чечня стала почти полным повторением Косово, с еще большими жертвами среди гражданского населения, они сменили пластинку. Те, кого называли борцами за свободу в Косово, в Чечне стали называться повстанцами. Президент Клинтон особо подчеркнул право России "противостоять чеченским повстанцам, творящим насилие".
Сожалея о своем излишнем рвении по вопросу о Косово, я не считаю его уместным и в отношении Чечни. Однако резкие колебания внешней политики западных стран от экстремального морализаторства до рационализма создают вакуум в вопросе о том, чего следует требовать от нового российского лидера.
Наши европейские союзники ясно обозначили свою цель. Она состоит в том, чтобы превратить Европу в основного партнера Путина на протяжении периода формирования нового российского президентства в то время, когда мы, по их расчетам, будем полностью захвачены своей предвыборной президентской кампанией. Премьер-министр Тони Блэр заявил о "центральной роли" Великобритании в дискуссионном вопросе о противоракетной обороне: "Наша роль будет главным образом состоять в налаживании сближения различных точек зрения России и Соединенных Штатов", что звучит не слишком одобрительно по отношению к занятой США позиции.
Запад делает ставку на мирную и демократическую Россию, которая внесет вклад в утверждение более стабильного международного порядка. Россия в настоящее время переживает историческую трансформацию. Однако история, культура и география оставили наследие, которое не исчезнет в ходе какого бы то ни было "диалога ради диалога". На протяжении всего пребывания Ельцина у власти западные лидеры действовали так, будто являются участниками внутренней российской политики. Игнорируя существование коррумпированной экономики и авторитарные традиции российского правительства, президент Клинтон в связи с отставкой Ельцина сказал, что Россия выработала "плюралистическую политическую систему и гражданское общество, конкурируя на мировых рынках и подключившись в Интернету". Отставку Ельцина он объяснил как "укоренившуюся веру российского народа в право избирать своего лидера...". Почти каждый обозреватель рассматривал отставку Ельцина как расчетливую манипуляцию российской Конституцией с тем, чтобы утвердить в качестве преемника Ельцина его протеже, который за полгода до этого был практически неизвестен. А в России ельцинское правление большинство людей считает капитуляцией перед лицом американской стратегии ослабления России.
В этих условиях визит Клинтона в Москву — заложник предрассудков, опровергаемых практикой. "Президент,— заявил его пресс-секретарь Джо Локхарт,— надеется использовать свой визит для того, чтобы провести переговоры с представителями широкого спектра российских политиков, строящих новые, демократические институты, гражданское общество и новую рыночную экономику". Однако когда встречаются главы государств, их целью должно быть сглаживание существующих противоречий и выработка определенного вектора развития сотрудничества. Нравоучения по вопросам внутреннего устройства другого государства нередко создают главным образом впечатление, что Америка стремится к верховенству и навязывает свою точку зрения.
Российские внутренние реформы — это не услуга, оказываемая Путиным Америке; они, как он сам заметил, продиктованы реальностью. Есть ряд областей, в которых мы можем оказать помощь, однако российские экономические реформы, в конце концов, являются внутренней проблемой этой страны и решение зависит главным образом от самой России.
Самая главная внешнеполитическая проблема для России — то, каким образом потенциально мощная держава с насыщенной бурными событиями историей сможет установить стабильные отношения с остальным миром. На протяжении четырех столетий главным принципом внешней политики России являлся империализм, ведь она расширилась от Московского княжества до тихоокеанского побережья, от подступов к Ближнему Востоку до центра Европы, непреклонно подчиняя себе более слабых соседей и стремясь держать в благоговейном страхе тех, кто не находился под ее непосредственным контролем. Со времен Священного союза до времен доктрины Брежнева Россия часто отождествляла свою безопасность с распространением своей государственной структуры на соседей и далее. В настоящее время, отброшенная к европейским границам, установленным во времена Петра Великого, Россия обязана приспособиться к ситуации утраты империи, даже несмотря на то, что в результате ей придется создать непривычную структуру государства. Западу негоже убеждать себя, что Россия уже прошла пик процесса, который на самом деле находится в развитии, или же нахваливать Путина за те качества, которые он толком не успел проявить, лишь недавно получив власть.
Парадокс состоит в том, что Путин может оказаться действенным партнером в силу того, что он, похоже, не подыгрывает нашим заранее заданным установкам. Он демонстративно возражает против того, чтобы Запад оценивал события, происходящие внутри России. В своем программном заявлении, опубликованном в конце прошлого года, Путин провозгласил, что "не случится, да и не может случиться того, что Россия станет копией, скажем, Соединенных Штатов или Великобритании... Для россиян сильное государство не является аномалией, от которой следует отказаться. Совсем наоборот, они рассматривают его в качестве гаранта порядка, направляющей и главной движущей силы любых перемен". В своей инаугурационной речи Путин твердо подтвердил наличие российских имперских традиций: "Мы должны знать свою историю, знать ее доподлинно, извлекать из нее уроки и всегда помнить тех, кто создал российское государство, защищал его достоинство и превратил его в великую, могущественную и сильную державу".
Этот подход отражен в российской национальной оборонной доктрине, принятой 3 октября, когда Путин был премьер-министром: "...создать единое экономическое пространство со странами--членами Содружества Независимых Государств", то есть со всеми бывшими республиками Советского Союза (за исключением государств Балтии, которые, однако, до сих пор подвергаются постоянному российскому давлению).
В документе не раскрывается значение понятия "единое пространство". Даже если предположить, что дело ограничится лишь сферой экономики, этому воспротивится подавляющее большинство бывших советских республик. Однако российская политика при Ельцине и до настоящего времени при Путине имеет в качестве одной из своих целей в возможно большей степени затруднить достижение самостоятельности этими государствами с помощью присутствия российских войск, раздувания гражданских войн или оказания экономического давления, чтобы возвращение под крыло России казалось меньшим из зол.
Таким образом, лидер, с которым вскоре должен встретиться Клинтон, желает сотрудничества в экономике, но в области политики он сделает попытку противостоять тому, что, по его мнению, является стремлением Америки доминировать. Россия вынуждена особо заботиться о безопасности вдоль всей своей гигантской периферии, а Запад должен проявлять осторожность с тем, чтобы не приближать свою военную систему на недопустимо близкое расстояние к российским границам. Однако вместе с тем Запад имеет право убедиться в истинности намерений России обеспечивать свою безопасность мерами, в которых отсутствует стремление к доминированию. Если Россия почувствует себя безопасно в рамках существующих границ (а в пределах 11 часовых поясов у нее нет причин для клаустрофобии), то ее отношения с внешним миром быстро стабилизируются. Но если укрепление России вследствие реформ будет иметь результатом территориальную экспансию — то, чего опасаются все ее соседи,— российское стремление к доминированию рано или поздно спровоцирует новую "холодную войну".
Таким образом, для того чтобы превратить переговоры с Путиным в полезную дискуссию, Клинтону следует сконцентрироваться на двух моментах. Во-первых, необходимо сделать так, чтобы голос России был услышан государствами, составляющими зарождающуюся новую систему международных отношений. Во-вторых, президент Клинтон должен дать понять (вопреки всем своим внутренним убеждениям), что геополитика — явление непреходящее. Америка не может равнодушно взирать на российское содействие иранской ядерной программе, на ее систематические нападки на американскую политику в зоне Персидского залива, особенно в Ираке, на ее стремление поддерживать группировки, которые объявили своей целью ослабить так называемую американскую гегемонию. Америка должна уважать законные российские интересы безопасности. Однако понятие "законные интересы" исключает российскую угрозу независимости соседям России и таким важным для Америки вопросам, как распространения ядерных и ракетных технологий.
Президент Клинтон также намекнул на другую важную цель своего визита в Москву: прорыв в вопросе о контроле над вооружениями, в особенности по Договору о ПРО и сокращении наступательных вооружений. Здесь следует высказать сомнение. Администрация чувствует себя крайне неуютно в вопросе противоракетной обороны. Его нельзя обойти во внутриамериканском политическом контексте, однако во внешней политике администрация пытается втиснуть его в рамки борьбы с угрозой со стороны так называемых государств-изгоев вроде Северной Кореи. Но ведь система ПРО, используемая против Северной Кореи, будет в равной степени эффективна и против китайской угрозы, а стратегическая оборона от Китая, не включающая в себя Россию, означает, что появляется определение приоритетов национальной безопасности, которые сильно изменят всю систему международных отношений. Президент-"хромая утка" не должен пытаться совершить прорыв в таком спорном вопросе.
Что касается ограничения наступательных вооружений, то администрация по-прежнему избегает консультаций с общественным мнением и конгрессом, которые пустили под откос договор по всеобъемлющему запрещению испытаний ядерного оружия. Не было проведено ни одного публичного обсуждения или серьезного брифинга по вопросу тех трудностей, с которыми связано достижение потолка в 1,5 тысячи боеголовок, которого, как говорят, добивается администрация президента. Каким образом договор будет учитывать находящиеся в наличии вооружения? Каково его применение к противоракетной обороне? Каково будет его глобальное значение и как он повлияет на наши внешнеполитические обязательства? Одним из приоритетных направлений для новой администрации должна стать разработка ядерной стратегии, которая даст ответы на эти вопросы безотносительно к цифрам, унаследованным от "холодной войны".
В то время как Путин сконцентрировался на вопросах модернизации России, которые имеют внутрироссийское значение, нашей задачей является предусмотреть ее международное влияние. И самое лучшее, что может здесь сделать уходящая администрация Клинтона,— это начать, а не закончить диалог с Россией.
Автор — бывший государственный секретарь, президент Kissinger Associates, международной консалтинговой фирмы, имеющей клиентов во многих зарубежных странах.
Перевел АЛЕКСЕЙ Ъ-МАЛАХОВСКИЙ