Каннский фестиваль едва успел бравурно стартовать, а уже — в разгаре. Первые впечатления, первые интриги и мини-скандалы догоняют и перегоняют друг друга. Первые фильмы становятся кандидатами в призеры.
На первой же пресс-конференции в центре внимания (что отразил даже журнал "Голливуд репортер") оказались две русские журналистки. Одна — из журнала "Домовой", другая — парижский корреспондент одной из наших радиостанций. Отодвинув на задний план Уму Турман и режиссера фильма "Ватель" Ролана Жоффе, они обрушили град вопросов и комплиментов на Жерара Депардье, чем немало его озадачили. Заподозренный в диетических ухищрениях актер, символизирующий раблезианскую мощь французской культуры, поднял майку и продемонстрировал свой знаменитый галльский живот. Был крайне удивлен вопросом, почему его признали секс-символом именно в России, в то время как он ценит все удовольствия и женщин "в целом". Но наши девушки общими ответами не удовлетворились и продолжали допытываться, любит ли Депардье "особенные удовольствия", на что ему пришлось ответно нахамить: "Вы о группен-сексе, девочки?" Кажется, на Ривьеру прибыл другой заслуженный мачо — Джек Николсон, так что интересный разговор можно будет продолжить.
Посерьезнее шли дебаты на открывшемся вчера Каннском кинорынке, для которого наконец-то после многих лет обитания в душном подвале фестивального дворца выстроили по соседству шикарное просторное здание. Первая сделка уже заключена: фильм "Ватель", несмотря на отрицательную рецензию в журнале "Вэрайети", куплен компанией "Мирамакс". Не бездействуют и русские : они продают отечественную киноклассику на DVD, а из новых картин — "Брата-2". Вчера, в день московской премьеры, его показали и здесь, но не в официальной программе, как ожидалось, а на рыночном просмотре. Судя по настроениям и откликам, фильм оказался не фестивальным, а будет ли он коммерческим вне России, станет ясно в ближайшие дни.
На каннском рынке продают не только готовые фильмы, но и проекты "под имена". Тот же "Мирамакс" запускает посмертную сценарную трилогию Кшиштофа Кесьлевского. Первый из трех фильмов, "Ад", поставит немец Том Тыквер, ставший культовым режиссером после картины "Беги, Лола, беги".
Помимо освоения нового здания, кинорынок переживает еще две проблемы: падение курса евро и вторжение в рыночную жизнь Интернета. За каждый американский фильм европейцам приходится платить на 20 процентов больше, чем год назад. Зато оформить сделку можно теперь и виртуально.
В конкурсе прошли три любопытных картины, которые продолжают фестивальную линию Жиля Жакоба, сформировавшуюся в последние годы и ориентированную на "новый реализм". Вернее было бы сказать во множественном числе: новые реализмы.
Первый реализм — с приставкой "гипер". Это французский фильм "Харри: друг всегда рядом" режиссера Доминика Молля. Он неплохо монтируется с прошлогодней "Человечностью", получившей в Канне второй приз. Только Бог (или Подсознание) выступает теперь в роли убийцы, освобождающего человека от быта, плачущих детей и маразмирующих родителей. В финале этой черной комедии ее герой наслаждается свалившимся с неба комфортабельным джипом, вдруг воцарившейся семейной идиллией и даже вроде бы давно покинувшим его писательским даром. Мечта замученного жизнью интеллигента показана как гротеск, но очень-очень реальный: стоит только освободиться от некоторых предрассудков.
Второй реализм — социальный: марки знаменитого англичанина Кена Лоуча ("Хлеб и розы"). На сей раз он снимал кино в Лос-Анджелесе, среди эмигрантов-нелегалов. Коллектив уборщиц под влиянием небритого активиста Сэма Шапиро (кто, как не евреи, придумал революцию?) борется за повышение зарплаты. Самой революционной среди уборщиц оказывается мексиканка, а ренегаткой, разумеется, русская, которая говорит, что борьба бесполезна, а у себя на родине она бы и этих денег не имела. Посреди пресс-просмотра (когда на экране пошла первая разборка с капиталистами) мне пришлось выйти, чтобы отослать факс в редакцию, и я был уверен, что встречу на выходе кого-то из наших. Так и случилось: соотечественники спасались бегством от соцреализма, хотя остальной зал сопереживал героям со слезами на глазах.
Слез не было на "Черных досках" Самиры Махмалбаф (дочери знаменитого Мохсена Махмалбафа), хотя невозможно не проникнуться трагедией курдов, лишенных дома и хаотично бегущих от ужасов войны. Вместо слез было восхищение формами и фактурами. Этот фильм представлял еще один вид реализма — магический восточный: иранцы в нем преуспели лучше всего.
Что станет основой кинематографа XXI века? На этот вопрос попытались ответить участники симпозиума, на который Каннский фестиваль собрал цвет молодой режиссуры со всего мира. Та же 20-летняя Самира Махмалбаф, француз Эрик Зонка, победившие здесь год назад авторы "Розетты" братья Дарденны и еще один "брат" из братства датской "Догмы" Томас Винтерберг говорили о страхе перед новыми технологиями. Через десять лет они коренным образом изменят лицо кинематографа. А может быть, и Каннского фестиваля.
АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ