Бислан Гантамиров расформировал свою гвардию — грозненский полк патрульно-постовой службы. Вся остальная гантамировская милиция переподчинена Кошману. "Я готов идти до конца в этой войне, но отвечать за своих людей уже не могу",— сказал ГАНТАМИРОВ корреспонденту Ъ ОЛЬГЕ Ъ-АЛЛЕНОВОЙ.
С Гантамировым я встретилась в его грозненской резиденции, напротив масхадовского дворца. Евроремонт, офисная мебель, оргтехника и предупредительная секретарша никак не соответствовали образу главы ополчения, который еще недавно с оружием в руках освобождал чеченскую столицу.
— Так что же все-таки произошло, почему вы взбунтовались?
— Сегодня руководство МВД и полномочного представительства правительства России в Чеченской Республике делают все возможное для того, чтобы местная милиция не могла стать на ноги. Всеми доступными им методами они подрывают к ней доверие. Я уже не раз говорил, что милиция не обеспечена практически ничем. Но хотел бы заметить, что, не будучи обеспечена ничем, она прошла тяжелейшую войну. За эти полгода боевых действий из 2,5 тысяч милиционеров, которые сегодня стоят в строю, официально получили оружие только 700 человек. 600 стволов мы потом забраковали, они у нас клинили прямо в бою.
Все наши раненые лечились за счет частных средств в частных больницах. Мы до сих пор не можем установить точное число наших погибших — из-за того, что многие раненые были разбросаны по разным больницам. Только 15% наших милиционеров получают зарплату. 450 рублей в месяц, в то время как федеральным милиционерам платят 950 рублей в сутки.
Во время активных боевых действий мы не поднимали эти вопросы, потому что тогда важнее было другое — победить. Но теперь я просто не имею права молчать.
— Сегодня многие даже упрекают вас в том, что вы воевали на стороне федералов.
— Тогда я защищал свою республику от бандитов и не задумывался над тем, что будут говорить обо мне потом. Сегодня, действительно, отношение ко всей чеченской милиции получает политическую окраску. В Чечне уже говорят: а правильно ли они делали, принимая участие в боевых действиях? Противная нам сторона уже ведет агитацию: вот посмотрите на людей, которые проливали кровь за федералов, посмотрите, как обращаются с ними! Так будут обращаться и с вами...
Это отношение стало предметом политических спекуляций, вызывает серьезное сомнение в том, будет ли чеченская милиция наращивать силы и примет ли участие в завершении войны.
Что касается меня лично, то я считаю, что ни у меня, ни у нашего командования нет морального права руководить этой милицией, а тем более посылать ее в зону боевых действий. У меня уже не хватает ни совести, ни сил разговаривать с этими людьми, обещать им что-то и приказывать. Ведь мы до сих пор не были на могилах погибших товарищей, потому что нам стыдно смотреть в глаза их родителям. За что они воевали? Вот в какое положение поставила нас Россия.
— Вы слышали, что чеченских милиционеров называют бандитами, ваххабитами?
— Поставьте в положение чеченских милиционеров московских, и я вас уверяю, через два месяца они станут чистейшими ваххабитами. Именно тяжелое материальное положение, а главное — равнодушие к их судьбе толкают их на нарушение законов. Учащаются случаи, когда они совершают преступления, участвуют в вывозе металла, в посреднических сделках с боевиками. Уже совершенно ясно: еще немного — и мы потеряем контроль над милицией. А потеряв эту силу в 2,5 тысячи человек, мы потеряем и оперативное управление обстановкой.
Вчера после встречи с заместителями начальника МВД по Чечне я дал согласие на расформирование полка патрульно-постовой службы в Грозном. А это, между прочим, моя гордость, это подразделение, которое шло впереди российских войск и освобождало микрорайоны города. И мне, как их командиру и товарищу, обидно до слез.
— Значит, официальные чеченские власти действительно теряют милицию?
— Теперь невозможно развернуть ситуацию в нужное русло. Ни МВД РФ по Чечне, ни куча прикомандированных заместителей министра не собираются решать эти вопросы. Им глубоко наплевать не только на чеченскую милицию, но и на обстановку в республике. Для меня очевидно, что большинство из них приехали сюда за очередными званиями и наградами. Они здесь временщики, для них главное — протянуть свои два-три месяца командировок. Сегодня вокруг одни временные администрации, временные отделы, даже начальник УВД по Чечне — и тот временный. Они даже удостоверения не могут выдать моим бойцам.
А между прочим, сам президент заявлял, что без участия чеченской милиции в этом конфликте он будет длиться бесконечно. Сегодня, я считаю, у нас сил ничуть не меньше, чем у боевиков. И нам нужно только нормальное человеческое отношение, вооружение и достаточное обеспечение для того, чтобы уже самим противостоять бандитам.
— Для чего же власти создавали чеченскую милицию?
— Это был всего лишь материал, который можно было послать на бойню, не считаясь ни с жертвами, ни с исходом.
— В один из последних своих визитов в Чечню Рушайло обещал разобраться с проблемами местной милиции. Говорил, что скоро встретится с вами...
— На доклад президенту кладут бумаги с заверениями министра внутренних дел, что в отношении чеченской милиции все сделано как надо. Но речь ведь идет не о том, чтобы обеспечить одного Гантамирова или 10-15 его командиров. У нас все есть, мы не обделены ни почестями, ни материальными благами. Но на 2,5 тысячи человек наплевали. А с Рушайло я не встречался. Считаю, что эта встреча ничего не даст ни мне, ни ему.
До приезда министра я встречался с его заместителями, которые дали мне честное генеральское слово, что до 22 апреля все вопросы будут сняты. Но не сдержали его.
— Каков сейчас ваш официальный статус?
— Чеченских милиционеров называют гантамировцами. Я хочу сказать, что с недавнего времени они уже не гантамировцы, потому что я не курирую милицию. Кошман замкнул эти вопросы на себе и в дальнейшем ответственность за 2,5 тысячи милиционеров несет он лично.
Я же жду решения президента. За должность заместителя Кошмана я никогда не держался. Скажет президент уходить — уйду, скажет остаться — останусь. Но в этом случае, я надеюсь, он четко очертит те рамки, в которых я буду работать.
— Недавно муфтий Кадыров сказал, что вы не собираетесь претендовать на пост главы республики.
— А я никогда и не говорил, что претендую на него, по крайней мере до тех пор, пока в Чечне не состоятся демократические выборы. Но я готов принять, повторяю, любое предложение Путина. А с теми выскочками, политическими и экономическими авантюристами, которые в Чечне расплодились, я не только не буду работать, но и буду открыто им противодействовать. И еще хочу сказать тем, кто назвал нас предателями полгода назад, тем, кто смеялся нам в спину и сейчас на нашей крови рвется во власть: вы играете с огнем!
— Решение Кошмана о переезде представительства РФ в Чечне из Гудермеса в Грозный — это ваша заслуга?
— Это заслуга моей команды, которая не согнулась перед администрацией Кошмана и отстаивала свои убеждения.
— Вы как-то сказали, что война затягивается...
— Но может быть, простите за кощунство, это для нас и к лучшему. Закончилась бы война сейчас, нас просто бросили бы на произвол судьбы. Я лично готов идти до конца в этой войне, но отвечать за своих людей уже не могу.