Практически все телеканалы пускают в ход на неделе тяжелую артиллерию — фильмы проверенных живых классиков, созданные в 1980-х, когда в мировую киномоду вошел неоклассицизм, или, как любили его именовать в отечественной критике, "большой стиль". Мода — она мода и есть: прошла, оставив после себя множество скучнейших исторических реконструкций и пригоршню шедевров. На ТВЦ — оскароносный "Последний император" (1987) Бернардо Бертолуччи (13 мая, 23.15, ****), воспоминание о "путешествии" мэтра итальянской "новой волны" на Восток. Китай тогда был в особенной чести: "размороженная" кинематография "красной" Срединной империи срывала один за другим призы на крупнейших кинофестивалях и казалась воплощением того самого "большого стиля", который на Западе "разучились делать". К тому же сотрудничество с китайскими студиями давало возможность использовать невиданные декоративные и людские ресурсы. Бертолуччи вообще-то намеревался экранизировать сначала "Кровавую жатву" Дэшиела Хэммета, потом — "Условия человеческого существования" Андре Мальро, но в конце концов остановился на автобиографии одного из самых незадачливых и несчастных людей ХХ века. Трехлетний Генри Пу И взошел на китайский престол в 1909-м, но через три года империя пала. Вполне удовлетворенной жизнью частного человека, он был тем не менее в 1932-м "приватизирован" японскими оккупантами, которые сделали его императором марионеточного государства Маньчжоу-Го. В 1945-м он оказался в советском лагере, в 1950-м — в китайском, а выйдя оттуда в 1959-м, вел до смерти жизнь простого китайского гражданина. В контексте "горячего", "телесного" творчества Бертолуччи фильм может показаться странным анахронизмом, однако режиссер, очевидно, вложил в него близкую ему мысль об историческом времени как своего рода неподвижности. Меняются общественные и политические системы, ораторы истерически выкрикивают лозунги, но неизменной остается власть ритуала. И распорядок Закрытого Города в детстве, и милитаристский кураж в молодости, и маоистские парады в старости — все, что наблюдает Генри Пу И, это всего лишь смена ритуалов. Восток есть Восток.
В том же 1987 году обратился к памяти детства еще один бунтарь и провокатор 1960-х, англичанин Джон Бурмен, автор легендарных "Лео Последнего" и "Избавления". "Надежда и слава" (14 мая, ОРТ, 0.50, ***) — воспоминания о 1939-40 годах, когда не спавшие неделями британские авиаторы сумели остановить нацистский воздушный блицкриг, а целые города и тысячи мирных жителей гибли под бомбами. Но война увидена вовсе не в мифогероическом аспекте "битвы за Англию", таких фильмов хватало и без Бурмена. Он так комментировал свой фильм: "Выйдя из глубокого сна 1930-х, Англия вступила в войну, очень похожую на грезу. Для ребенка это была магическая и таинственная эра, идеальная смесь веселья и ужаса". Что хорошего в бомбардировках? Да все,— ответит соотечественник Кэррола и Честертона. Когда объявляют воздушную тревогу, прерываются занятия в школе. Взрослые слишком заняты войной, чтобы доставать детей. Аэростаты, горящие самолеты и залпы зениток прекраснее однообразных фейерверков, а когда нацисты разбомбили школу, дети были на седьмом небе от счастья.
Показывать историю глазами ребенка — прием безошибочный, чтобы выжимать слезы у зрителей, и чрезвычайно опасный: слишком легко впасть в банальность и пошлость. Бурмен этой опасности избежал. Избежал и талантливый дебютант 1980-х Эмир Кустурица. Его второй фильм "Папа в командировке" (14 мая, "Культура", 17.20, ****) получил в 1985-м Золотую пальмовую ветвь Каннского фестиваля. Глазами ребенка увиден гротескный быт Югославии начала 1950-х, когда самодостаточный маршал Иосип Броз Тито, поссорившись с "большим братом", отправлял в лагеря сталинистов с тем же усердием, что Сталин — троцкистов или титоистов. Среди государственных преступников оказался и отец рассказчика — мальчика уверяют, что "папа в командировке". Однако сюжет, который в России стал бы поводом для грязно-серого узора из колючей проволоки, на Балканах цветет всеми цветами радуги. Ракия и полные груди никуда ведь не исчезают ни при каком режиме. Юный Кустурица еще не продемонстрировал тогда миру свою вулканическую фантазию. Каннское жюри приняло "Папу в командировке" за отрадный знак приобщения молодежи к "большому стилю". На самом деле мальчик успешно притворялся первым учеником: ретроспективно этот фильм смотрится сейчас, пожалуй, с большим удовольствием, чем пятнадцать лет назад. Кустурица вообще умеет хорошо притворяться. Спустя несколько лет он использует голливудские возможности, чтобы снять трагикомические и безусловно личные "Сны Аризоны". Правда, на этом его американский экскурс и закончится. Так, как он, "использовать" Голливуд сумел, наверное, только голландец Пол Верхувен, чьи "Шоу герлз" (13 мая, РТР, 1.00, ***) были по выходе на экраны признаны самым плохим фильмом года. Но если пересмотреть фильм, удостоверишься, что этот ядовитый рассказ о стриптизершах, о сексе как индустрии, совсем не так уж плох. Главное чувство, которое движет Верхувеном на протяжении всей его карьеры — извините, женоненавистничество. Никто не осмеливался снимать соперничество между труженицами секса так жестко и так забавно, избегая при этом всех сентиментальных клише о "бедняжках, которые вынуждены торговать своим телом".
Торжества по поводу 55-летия Победы закончились, но, очевидно, именно они дали "Культуре" повод напомнить об одном из самых оригинальных и хорошо забытых советских фильмов 1960-х: "Колыбельной" Михаила Калика (1960) (13 мая, 11.45, ***). В истории кино Калик еще не занял подобающего ему места. У него был упущенный шанс на это в годы "перестройки", когда сертификатом таланта становилась биография, а биография Калика под стать его таланту. Студентом ВГИКа он получил 25 лет "за террористические намерения", сидел в камере смертников. А когда вышел, доучился и начал кинокарьеру в молдавском захолустье, снял символ "поэтического кино" "Человек идет за солнцем" (1961) и лучший советский фильм о любви "Любить" (1968), сохранил для нас кадры молодого Александра Меня, эмигрировал в Израиль, когда его снова решили посадить, на этот раз по "экономическому" обвинению. "Колыбельная" — фильм странный, неровный, завораживающий. Много лет спустя после конца войны летчик ищет дочку, появившуюся на свет 22 июня 1941 года в разбомбленном пограничном роддоме. Весь фильм — череда встреч, обрывки мелодий, то ли воспоминания, то ли призраки войны. Герой — во власти наваждения. Калик обладал, как и многие советские режиссеры тех лет, даром говорить о самых заидеологизированных вещах с интонацией не советской и не антисоветской, а внесоветской, вневременной.
Очень достойными образцами представлено на неделе и жанровое кино. Поклонники Мэрилин Монро могут в очередной раз услышать песню о том, что "бриллианты — лучшие друзья девушек" в мюзикле Ховарда Хоукса "Джентльмены предпочитают блондинок" (1953) (13 мая, ОРТ, 19.10, ****). "Долгое прощание" Роберта Олтмена (1973) (12 мая, ОРТ, 1.40, ***) — экранизация грустного триллера Раймонда Чендлера о преданной дружбе. "Досье инспектора Лавардена" (1986) (13 и 14 мая, "Культура", 14.45, **) — обычная для Клода Шаброля вивисекция провинциального лицемерия буржуа, у каждого второго из которых в шкафу спрятан "скелет", а у каждого третьего — труп.