Сегодня в Канне открывается 53-й международный кинофестиваль. Российское кино на нем представляет фильм Павла Лунгина "Свадьба", а в короткометражном конкурсе — новая работа Сергея Овчарова "Яблоко".
День открытия Каннского фестиваля завершает долгий интригующий процесс его подготовки, которому сопутствуют сладкие надежды и горькие разочарования.
Почти каждый год мы сетуем на то, что Канн теряет интерес к российскому кино. Это не совсем так, а если разобраться, то вовсе не так. Конечно, сегодня вряд ли можно ждать повторения на Круазетт "русского" 1990-го года, когда в конкурсе — причем оба успешно — соревновались Лунгин и Панфилов, а "Золотую камеру" получил триумфатор-дебютант Виталий Каневский. Впрочем, и тогда западные журналисты называли этот год "годом Дэвида Линча", а вовсе не русским.
С тех пор случались фестивали без русских конкурсных фильмов, зато иногда их оказывалось сразу даже два. Почти все наши ведущие режиссеры — Михалков, Кончаловский, Герман, Сокуров, Хван — засветились со своими работами в каннском конкурсе. И вот туда уже в третий раз попадает Павел Лунгин. Другая любимица Канна — Нана Джорджадзе — представит в "Двухнедельнике режиссеров" фильм "Лето, или 27 пропущенных поцелуев". Фильм не вполне русский, а скорее даже франко-немецко-грузинский, но все же в числе соавторов сценария фигурирует Мария Зверева.
Единственная тенденция, которую можно считать "антирусской" — это отсутствие в последние годы российских представителей в жюри, где раньше для нас было негласно зарезервировано место. Впрочем, переживание этого факта скорее определяется повышенной российской чувствительностью. Что в таком случае приходится думать и чувствовать итальянцам или испанцам, чьих картин вообще нет в каннском конкурсе? Тем более — немцам, которые со своими амбициями, подкрепленными финансовой мощью киноиндустрии, безуспешно рвутся в Канн вот уже который год.
Причина их отсутствия — жесткая позиция человека, который уже два десятка лет считается главным на фестивале. Его официальная должность — "генеральный делегат", а по-нашему — художественный руководитель и куратор программы. Жиль Жакоб прекрасно умеет строить фестивальную интригу, знает все тонкости механизма отбора фильмов и держит в руках все нити фестивальной жизни. Он не боится радикальных решений и нередко жертвует соображениями политеса ради целостной концептуальности программы. По сути он гораздо влиятельнее номинального президента фестиваля Пьера Вио.
Теперь Вио собрался на заслуженный отдых — и Жакобу придется занять его место. Придется, чтобы не допустить к президентской власти другого человека, который может оказаться и не столь номинальным. Но этого мало: чтобы сохранить реальное влияние на состав программы, Жакоб должен назначить на свое бывшее место главного отборщика человека если не карманного, то управляемого.
Такой человек был найден. Его зовут Оливье Барро, и он даже начал работать. Но после первого же сезона совместного отбора Барро перед фестивалем публично обвинил Жакоба в диктаторских замашках и сказал, что ему не дали реализовать ни одну идею, так что подписаться под собранной программой он никак не может. По этому поводу в Канне впервые отменили широкую пресс-конференцию и обнародовали программу 53-го фестиваля через менее взрывоопасный Интернет.
Что будет дальше, покажет время. Пока можно лишь констатировать, что даже после прошлогоднего скандала с распределением призов (им были недовольны влиятельные голливудские кинокомпании) Жакоб, предприняв искусный маневр, удержался на плаву. А Барро уволен или полудобровольно ушел в отставку.
АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ