Гидон Кремер привез в Петербург молодежный камерный оркестр "КРЕМЕРата-Балтика". Собранный в 1997 году по конкурсу в консерваториях прибалтийских столиц, он более чем наполовину состоит из прекрасных юных девушек. Красота созданного Кремером коллектива бросается в глаза, что, впрочем, не мешает оценить и его изумительное звучание.
Отказываясь от преподавательских постов и членства в жюри престижных музыкальных конкурсов, Гидон Кремер выбрал иной способ общения с младшими коллегами. Создание собственного оркестра не стало для него, как для многих знаменитых струнников, способом забраться на дирижерский подиум. Он просто играет вместе с оркестром имени себя как солист, а то и за первым пультом. "КРЕМЕРата" вообще легко обходится без дирижера: некоторые пьесы исполняют даже и без Кремера и его скупых приглашающих жестов, ничуть не теряя при этом в слаженности и слитности игры.
Программа, которую возит в нынешнем сезоне "КРЕМЕРата", состоит из двух неравных и не похожих друг на друга частей. В первом отделении исполняют серьезную музыку современников и соотечественников Пярта, Васкса и Шнитке. Этот репертуар Кремер играл всегда, когда-то — не без диссидентской запальчивости. Вот и пьеса Васкса называется укоряюще — "Голос совести". Обрамляющие ее Fraters Пярта и Sutartines Шнитке написаны по мотивам древних — средневековых или фольклорных — музыкальных моделей. Рисунок Пярта описывает плавные дуги, рисунок Шнитке, разумеется, напоминает предынфарктную кардиограмму. Но в обоих случаях композиторы явно высказались не о суетном — о вечном. А оркестр потрудился над их размышлениями с послушнической истовостью.
От которой и следа не осталось после антракта. Цикл-коллаж "Восемь сезонов" составлен из "Времен года" Антонио Вивальди, прослоенных "Временами года в Буэнос-Айресе" Астора Пьяццолла — Леонида Десятникова. Аргентинско-петербургские танго и венецианские барочные концерты роднит не только календарный замысел, их сближает фатальная обреченность на успех. Трудно найти другую музыку, которой было бы так легко, но не стыдно наслаждаться, как популярными уже 275 лет "Сезонами" Вивальди и танго Пьяццолла, сладкий яд которых, как вирус, разнес по всему миру Гидон Кремер.
Леонид Десятников среди многих экстравагантных аксессуаров, подаренных его аранжировками скромным жанровым оригиналам, включил в танго еще и цитаты из Вивальди. Разумеется, итальянская "Зима" пришлась на аргентинское "Лето": все-таки Венеция и Буэнос-Айрес расположены в разных полушариях. "Восемь сезонов" в исполнении "КРЕМЕРаты" — красота, которой едва ли кто-нибудь смог бы противиться. Однако звучание скрипки Кремера ничуть не похоже на гладкий лакированный саунд, привычный в вивальдиевских концертах. Играют с болезненными скрипами, подавленными вздохами, леденящим свистом. Штрихи топорщатся, как шипы, цепляют и тревожат слух. Не то чтобы это было только что изобретено и придумано "КРЕМЕРатой". Таким "непричесанным" барокко уже давно эпатируют обожателей Вивальди музыканты-аутентисты. Но в спровоцированном Кремером опусе Вивальди--Пьяццолла--Десятникова все эти приемы двоились: те же подводные камни лощеного струнного звука слышались и в танго, а рожденный его мелодиями ленивый скрипичный свинг таинственным образом прижился в старинных каденциях.
На самом деле музыка Вивальди и Пьяццолла ничуть не похожа, что и становится сюжетом "Восьми сезонов". Толща времени, которая их разделяет,— это непреодолимое различие объекта и субъекта. Вивальди в восхищении описывает мир и его страстные стихии. Пьяццолла страстно переживает сам. А их потомки-исполнители, с прибалтийской элегантностью снижая градус чувственности и добавляя немного иронии, упиваются звуковыми сластями и пряностями, как истинные гедонисты.
КИРА Ъ-ВЕРНИКОВА