На Крымском валу открыты две выставки в жанре "возвращение забытых имен". В Третьяковке Нижнетагильский музей представляет Павла Голубятникова, ученика и друга Кузьмы Петрова-Водкина. Антикварная галерея "Элизиум" в ЦДХ — Петра Бромирского, духовного наследника Михаила Врубеля.
Бромирский и Голубятников — противоположные художнические типы. Первый — тип Моцарта, богемный персонаж, бродяга, не имевший собственной семьи и дома, проявивший свой талант рано и сразу, хватавшийся за все, но мало что доводивший до ума, блаженный с проблесками гениальности. До сих пор остается тайной, каким образом юноша с Волыни оказался в Москве, в семье известного психиатра Усольцева, в чьей клинике окончил свои дни Михаил Врубель. Благодаря протекции больного Врубеля, Бромирский попал в поле зрения Саввы Мамонтова, который устроил его литейщиком в свои скульптурные мастерские. О нем заговорили как об одной из главных надежд русской скульптуры. Вместе с Матвеевым он составил пластическое крыло "Голубой розы", увлекался темой символистских "балаганчиков", одно из воплощений которых — кафе "Питтореск" на Кузнецком мосту — он оформил вместе с Татлиным, Якуловым и Осьмеркиным.
Его последней, неосуществленной, работой (Бромирский умер в 1919 году от сыпного тифа в возрасте 33 лет и был похоронен в общей могиле) оказался проект памятника Василию Сурикову, который ему был поручен по ленинскому плану "монументальной пропаганды". Железный ангел с мечом, которого он предполагал установить на Красной площади, на Лобном месте. Нынешней комиссии по установке памятника Сурикову, которая никак не может выбрать победителя, имеет смысл обратить внимание на его эскизы из собрания Третьяковки, представленные на выставке.
"Крылатые фигуры" (а именно так сотрудники Третьяковки предпочли окрестить бромирского ангела) были чрезвычайно популярны в это время. Павел Голубятников в 1917 году делает эскиз "Архангел Салафиил". Хотя архангелы вовсе не являлись его специализацией. Как многие художники этой эпохи, имевший склонность к научному обоснованию искусства Голубятников — математик и астроном — увлекся изобретенной его учителем Петровым-Водкиным теорией "сферичности". Его "Купанием красного коня" стала картина "Гроза", над которой он работал лет десять. Некоторая вымученность его композиций компенсируется их тяжеловесной основательностью: к творчеству Голубятников относился как к ответственной миссии, которую он призван был исполнить. Тем больнее было для него, уважаемого профессора Киевской академии художеств, занесение в "формалисты".
Последней попыткой удержаться на плаву был придуманный вместе с Татлиным в 1938 году проект дизайнерской "Лаборатории по проектированию новых вещей быта". Проект так и остался проектом. Художник, отвернувшись от крестьян, городских пейзажей и аэропланов, вновь обратился к архангелам. Долго корпевший над усовершенствованиями живописной техники (что потом прибавило головной боли реставраторам), в конце жизни он мечтал об абсолютно новой технике — его небесные персонажи должны были быть выложены из стеклянных призм, особым образом преломлявших свет.
Этих художников стоило бы выставить вместе: они почти ровесники, оба вращались в одной "тусовке", обоим не повезло в смысле сохранности творческого наследия. Бромирскому — из-за собственного безалаберного отношения к своим произведениям. Голубятникову — потому, что многие его вещи и архив погибли при бомбежке в блокадном Ленинграде, где он и сам умер от истощения. Однако подобная двойная выставка, играющая на параллелях в творчестве двух мастеров, вряд ли была бы возможна. У нас с этим играть не любят.
МИЛЕНА Ъ-ОРЛОВА