"Всеобщую историю бесчестья" однажды написал Борхес. Нам, впрочем, привычнее "Голубая книга" Зощенко с рассказами "о коварстве", "о неудачах", "о деньгах" и т. д. Обе книги, так сказать, классика классики и сильны уже тем, что сочетают иронию, интеллектуализм и снисходительность с недвусмысленным морализаторством.
Но вот пришел некий, по выражению Бунина, "мальчишка, который выхватил пистолет и одни выстрелом уложил всех стариков". Зовут его Роберт Грин и он американец. Его книга "48 законов власти", даром что относится к non-fiction, осуществляет радикальнейший эксперимент: ирония, интеллектуализм и снисходительность оставлены на своих местах, но вот мораль вывернута наизнанку. Проще говоря, подлость, обман и предательство суть великие добродетели, если прибегший к ним добился успеха. В книге Грина это аксиома, которая не обсуждается и не нуждается в доказательствах. Законов и вправду 48, перечислять их не хватит места; но вот некоторые, мне особенно полюбившиеся. "Закон 10. Инфекция: избегай невеселых и невезучих. Закон 12. Проявляй иногда честность и щедрость, чтобы обезоружить свою жертву. Закон 14. Играй роль друга, действуй, как шпион". Это не шутки — вот пара цитат из главы, посвященной необходимости добивать врага в любых ситуациях: "Будьте реалистом: пока у вас есть враги, вы никогда не будете в безопасности. Помните уроки истории, мудрость Моисея и Мао: никогда не останавливайтесь на полпути. Когда шею противника обвивает петля, тогда — но только если вы совершенно уверены, что у него нет шансов,— вы должны предоставить ему возможность повеситься самому".
"48 законов власти" — одна из самых любопытных и озадачивающих книг, которые когда-либо попадали мне в руки. Она построена как набор исторических эпизодов, иллюстрирующих тот или иной "закон власти", и комментариев к ним. Персонажи — от античных царей до американских мошенников времен "сухого закона". Сюжеты образуют дайджест мировой истории.
Вот один пример: "У Чжао удалось соблазнить распутного императорского сына Гао Цзуна, использовав единственную возможность остаться с ним наедине: она подстерегла его во дворцовом писсуаре. Когда Гао Цзун взошел на престол, У Чжао лебезила перед императрицей и была в любовной связи с императором.
Однажды императрица пришла навестить ее, и, как только она ушла, У Чжао задушила своего новорожденного ребенка. Подозрение сразу же пало на императрицу: она только что посетила У Чжао, к тому же всем было известно, как она ревнива. Императрица была казнена, император с радостью отдал бразды правления своей новой жене, которую теперь называли императрицей У.
Когда ей исполнился 41 год, она заподозрила, что фавориткой императора стала его племянница. У отравила ее, подмешав глину в пищу. В 675 году ее собственный сын, официальный наследник, также был отравлен. Следующий по старшинству сын был отправлен в ссылку. Наконец осуществилось ее главное желание, она получила титул Святого и Божественного правителя Китая".
История императрицы У откомментирована следующим образом: "Все, кто был знаком с императрицей, отмечали ее ум и интеллект. В своем постепенном, но примечательном восхождении к вершинам власти она ни разу не проявила наивности. Сорокалетнее правление императрицы У было одним из самых длительных в истории Китая. Она признана как один из наиболее талантливых правителей, благоприятствовавших процветанию государства".
В таком же ключе поданы и прочие эпизоды — не всегда столь кровавые, но неизменно поучительные. Общее впечатление от книги несколько фашистское: эдакий Ницше в "макдональдсе". Если автор стремился доказать необходимость морального императива от противного, обрисовав жуткую картину сверхпрагматического мира, в котором нет места ни одному сколько-нибудь доброму душевному движению — ему это удалось. Но в пособии на тему "как быть негодяем" почти 600 страниц. А единственный вывод, который доступен читателю, укладывается в строчку: плохим быть выгодно, а хорошим приятно.
Но тот, кто думает, что страшные опасности подстерегают человека лишь на путях большой политики и роковых игр истории, заблуждается. Очень опасная работа — журналист. И для того, чтобы опасность испытать, не обязательно отправляться на войну или затевать независимое расследование чего-нибудь криминального. Вполне достаточно поддаться соблазну сменить жанр. Не счесть попыток перейти из журналистики в беллетристику — но сколько из них оказались удачными? И изумление, вызываемое книгой Марианны Бакониной "Школа двойников",— не слабее, чем от "Законов" Грина. Баконина — известная телеведущая питерского канала. Бес попутал ее написать детектив. Вспомнишь Степу Лиходеева: "И статья-то дурацкая, и деньги-то маленькие".
Здесь присутствует стандартный набор русского харчо-триллера: депутаты, выборы, заговоры, коррупция, журналисты. Даже заскорузлый студент Литинститута понял уже, что для детектива нужны маленькие истории, разворачивающиеся в стабильной обстановке. Написана уже тысяча равно неудачных криминальных историй с потугами на широкие социальные обобщения. Но нет — все находятся авторы, которые убеждены, что их лоб крепче стены, именуемой законами жанра. Расплата за нарушение которых следует жестокая: "Лизавета хотя и была экранной девочкой, но девочкой с начинкой, девочкой наоборот. При всей внешней безмятежности и товарном виде она по долгу службы хранила в кудрявой головке подробности всяческих скандалов и происшествий".
Чтобы отдать должное книжке Бакониной, отмечу две ее особенности: реалии телевизионной работы выписаны с необычайным прилежанием, и если кто сомневался в том, что "итоговая пресс-конференция была такой же нудной, как и все предыдущие" — тот пусть прочтет и убедится. Лень читать? Посмотрите любой выпуск парламентских новостей. И еще — в "Школе двойников" отсутствует секс. Почему? Могу только предположить, что сказалась особая "повернутость", свойственная телевизионщикам: они настолько упоены своими "эфирами", что иных возбуждений им уже и не надо. Случайно так получилось у Бакониной или это просчитанный прием — в любом случае отсутствие интригует. Читаешь и ждешь, что вот-вот среди "шумной, свободолюбивой репортерской орды, которая всегда рада схватить первое попавшееся лыко и вставить его в подобающую строку", мелькнут какие-нибудь мускулистые руки и упругие груди. Но нет: в головках хранятся подробности, а лыко вставляют исключительно в строку.
Роберт Грин. 48 законов власти.— М.: Рипол-классик, 2000.
Марианна Баконина. Школа двойников.— М.: Вагриус, 2000.