Немало горьких слов сказали западные средства массовой информации в адрес Владимира Путина — ему ставили в упрек чекистское прошлое, чеченское настоящее и диктаторское будущее. Но стоило тамошним журналистам увидеть Путина живьем, как они его совершенно искренно полюбили (см. стр. 10). Такая вот у них на Западе свобода слова.
Есть ли совесть у западных журналистов?
Геннадий Селезнев, председатель Госдумы России:
— Что бы ни говорили, но у западных журналистов существует чувство меры и приличия. И за рамки дозволенного они не выходят. По крайне мере, меня западные журналисты не оскорбляли. А наша журналистика переняла у западных коллег самое плохое. Поэтому большими приверженцами журналистской этики я считаю западные СМИ, а не российские. Но я на журналистов не обижаюсь. Если опубликовали злонамеренную, недобросовестную информацию, то я просто подаю в суд.
Сергей Караганов, председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике:
— Все они такие! Но если у нас СМИ подчинены интересам узких групп, то ангажированность западной прессы другого рода — западные журналисты пишут не по указке, а по моде. На Западе очень редко политика страны идет вразрез с мнением общественности. Беспринципность западных журналистов мировоззренческая — они сами верят в то, что пишут. Но чтобы они там ни писали, их трудно упрекнуть, что они не служат своей стране и правящему классу. А если и охаивают, то не переходят границ этики. В чем, в чем, а в этом деле нашим у западных стоит поучиться.
Сергей Степашин, депутат Госдумы:
— Западная пресса вообще довольно сильно ангажирована. Журналисты там находятся в некотором вакууме и фактически ничего толком не знают о тех российских людях, о которых пишут. Меня, например, сильно "клевали" в первую чеченскую кампанию. В то время я был директором ФСБ, и признаюсь, мне были неприятны жесткие оценки. Хотя больше всего меня волновали материалы российских СМИ. После моего назначения на пост премьера иностранцы ко мне относились так же, как и к Путину, очень настороженно, и вспоминали работу в ФСБ. Но после визита в Кельн отношение в корне изменилось.
Лаура Мандевилль, руководитель московского бюро французской газеты Le Figaro:
— Это не беспринципность. Я не думаю, что у западных журналистов было некое абстрактное желание очернить Путина. Они скорее комментировали его действия. А неприязнь связана с его действиями в Чечне и с тем, как он был приведен к власти. Называя Путина "вторым Сталиным", журналисты руководствовались тем, что знали о его действиях в период премьерства. А теперь люди успокоились и ждут инаугурации, надеются на перемены — ведь Путин показал, что он сторонник рыночной экономики и современный человек.
Дмитрий Якушкин, помощник руководителя администрации президента России:
— Сказать, что вся пресса настроена против нас, было бы неверно и вредно. Это создает образ врага и снимает ответственность с нас. Но у них бывает и оскорбительный тон, и незнание фактов. А я сталкивался с двумя вещами: заданным и одномерным подходом к нашей действительности и с тем, что масса неполитической информации о нас не доходит до Запада. В результате нас не знают и продолжают бояться.
Виктор Черномырдин, депутат Госдумы:
— Западная пресса меня вниманием не обижает. И во время премьерства, и сейчас я не чувствую разницы в том, как обо мне пишут. В Англии да и вообще в Европе обо мне плохо не писали. С людьми, с которыми я встречаюсь за границей, меня связывают партнерские и деловые отношения. Имидж делового человека создать трудно, а разрушить легко. Я дорожу своим реноме и стараюсь просто не подставляться.
Ашот Егиазарян, зампред комитета Госдумы по бюджету и налогам:
— Все логично, перед визитом они пытались оказать давление на Путина, "наехали" за ту же Чечню. И Путин пошел на уступки: заговорили о политическом урегулировании, в Грозном открыли коридор. А если завтра Путин даст добро на переговоры, так западные СМИ объявят его героем. Так что принципы у них есть — давить на Россию и отстаивать свои интересы. И делают они это весьма консолидированно.
Игорь Яковенко, секретарь Союза журналистов России:
— Пресса на Западе разная. Просто до визита более активными были те СМИ и журналисты, которым не хотелось бы, чтобы отношения между нами улучшались. После визита активизировались другие — заинтересованные в позитивном развитии событий. И речь может идти только о степени профессионализма — следовании нормам и правилам игры. На Западе правила в большем почете, чем у нас. А соотношение плохих и хороших людей везде одинаково.
Борис Березовский, депутат Госдумы:
— Запад мучился вопросом "Who is mister Putin?" и теперь просто корректирует свои представления. Но мой личный опыт позволяет мне усомниться в честности и принципиальности западной прессы. Я уже три года сужусь с журналом "Форбс". И сейчас идет спор не о существе проблемы, а только о том, где должен проходить суд. Я настаиваю, чтобы в Лондоне, они — в Москве. Я против Москвы, потому что, если суд состоится у нас, они же сами будут потом говорить, что суд был несправедливым, что в Москве все куплено, на суд оказывалось давление. Естественно, я не хочу такого суда, решение которого потом будут ставить под сомнение. А вообще, западная пресса более принципиальна и единодушна, чем наша, если под принципами понимать следование некоторым установкам. Это проявилось и в отношении Косово, и в других вопросах. В нашей прессе оценки всегда разнообразнее, и наша пресса, по-моему, более свободна и независима.
Александр Проханов, главный редактор газеты "Завтра":
— У них просто открылись глаза на Путина. Им стало ясно, что Путин — их человек, а не национально-патриотический лидер. Англичане увидели, что Путин — радикальный либерал, который сделал то, на что даже Ельцин не решался,— разрезать ракеты, наш щит. Теперь, думаю, и у доморощенных либералов откроются глаза. Скоро они опомнятся и за путинскую модель развития будут готовы простить ему даже Чечню.