— В минкультовских реестрах ГАСО проходит под грифом "национальное достояние", частью которого является и Евгений Светланов...
— Нет, нет. По юридическому статусу оркестр не является "особо ценным достоянием". Я вообще противник того, чтобы людей так называли. Это же не здания, не руинированные памятники, выражаясь археологическим языком.
— Грубо говоря, мой вопрос — о пенсии Светланову.
— Никаких ущемлений, никаких препятствий, избави Бог, быть не может. Я прекрасно понимаю, что Светланов — гений, и готов отстаивать ему самые высокие президентские пенсии, какие только есть. Кроме того, Евгений Светланов может заключать здесь контракты с кем захочет. Ему все двери открыты. Поймите, мы же не теряем дирижера Светланова. Мы теряем управленца.
— Берет ли на себя министерство культуры как учредитель ГАСО арбитраж в случаях, если теперь уже не Евгений Светланов, а сами оркестранты откажутся с ним сотрудничать?
— Я не хочу выполнять роль пионервожатого. Мы живем совершенно в другой ситуации, чем 30 лет назад. Я не могу поступать, как Демичев или Фурцева,— взять и обязать кого-либо. Я поступаю, как человек, который обладает весьма ограниченными юридическими возможностями участника организации-учредителя. Я не доволен работой администрации оркестра: любой конфликт, который длится более года, говорит о недостаточной компетенции конфликтующих сторон. В целом я сторонник компромиссов. И именно поэтому понимаю, что на компромисс можно идти тогда, когда к нему готовы обе стороны. Ваш вопрос мил, но довольно бессмыслен.
— Мой вопрос — не о моделях отношений, а об интересе публики.
— Конечно, мы в долгу не только перед художниками, но и перед публикой. Культура — это хрупкая система. И поэтому ей особенно важно создание нормальной творческой обстановки. У нас ведь давно уже невозможен гамбургский счет, действует фигура умолчания. Подумайте — случись такое в Филадельфийском симфоническом хоть с Юджином Орманди, хоть с Сейджи Озавой, хоть с кем-то еще. Ну это же невозможно, потому что там нормальная система менеджмента.
— Нормальная система менеджмента подразумевает испытательный срок. Какое время вы даете новому главному?
— Это зависит от него. Может, попросит 3-4 месяца, может, полгода-год. Это вопрос обсуждаемый.
— Вернуть оркестр на прежний уровень может только дирижер с мировой репутацией. Однако, работа с ГАСО, вероятно, отвлечет его от собственных контрактов и заработков. Какой суммой министерство берется заинтересовать его в деятельности?
— Конкретная сумма, я думаю, должна находиться в рамках коммерческой тайны. Ну а в общем, контрактный договор с дирижером на $1-1,5 тыс.— это то, что мы можем позволить. Если же это будет грозить срывом персональных концертов, министерство готово платить неустойку.