ЕВГЕНИЙ ХАРТУКОВ, генеральный директор Международного центра нефтегазового бизнеса МГИМО МИД РФ.
Нефтяной бизнес всегда был и останется смесью экономики и политики. И чем дальше "самый большой бизнес" выходит за национальные границы, тем сильнее в нем привкус политики во всех ее проявлениях — от ведомственных микрополитических амбиций до великодержавных геополитических притязаний. Это в полной мере относится и к российской нефтяной промышленности, и к основе ее экспансии — магистральному транспорту нефти. Неслучайно именно на "перекрестках" нефтепроводной системы бывшего СССР сталкиваются коммерческие интересы нефтяных компаний и разгораются межгосударственные торгово-политические конфликты. И именно на рубежах России — за счет строительства экспортных трубопроводов и терминалов — решаются проблемы сбыта (а значит, и увеличения добычи) российской нефти, которая выдавливается с внутреннего рынка неплатежеспособностью отечественных потребителей и привлекается за границу надежностью валютных поступлений.
Добыча нефти в России упала с 462 млн тонн в 1991 году до примерно 305 млн тонн в год в конце 90-х, тогда как экспорт нефти за пределы бывшего СССР вырос с 56 млн тонн (12% от ее добычи) до более чем 110 млн тонн в год (свыше 36%). И напрасно некоторые высокие чиновники кормят нас благостными заверениями о скорой кончине "расточительного" и "низкоэффективного" сырьевого экспорта. Он еще долго будет оставаться главной заплатой хронически дырявого бюджета, а экспортная труба — священным алтарем и спасительной кислородной подушкой для российских нефтяных компаний. Это и счастье, и капкан. Хорошо, когда есть нефть; еще лучше, когда цены на нее растут. Но это и плохо — потому что зачем искать себе новую нишу на мировом рынке, развивать, скажем, наукоемкие технологии, пусть даже опробированные в космосе, когда вот она — нефть, и вот они — нефтедоллары.
Поэтому не убеждают и заклинания чиновников из МВФ, настаивающих на расчленении и распродаже трубопроводной системы "Транснефти". По большому счету, США как главный акционер МВФ не имеют ничего против того, чтобы Россия оставалась поставщиком нефти на мировой рынок. А раз во главе угла нашей экономики стоит нефть, государство, естественно, будет охранять трубопроводную монополию. Стоит напомнить, что нефтяная империя Джона Рокфеллера выросла не на захвате нефтеносных участков и не на примитивной скупке нефтезаводов, а на практически безраздельном контроле над транспортировкой американской нефти. "Кто контролирует нефтетранспорт, тот держит в руках и добычу, и переработку нефти",— еще сто лет назад говорил основатель империи Standard Oil.
Эта очевидная историческая аналогия, вне всякого сомнения, применима к развитию современной нефтяной промышленности России. Кто же откажется от монопольного контроля над бюджетообразующей отраслью, выпустив из рук магистральный транспорт нефти? Поэтому нет ничего удивительного в том, что дальнейшая приватизация "Транснефти" предусмотрительно снята с повестки дня. Неслучайно и то, что руководство этой на три четверти государственной компании стремится централизовать финансы своих дочерних предприятий. И уж совсем не надо удивляться тому, что крепнущее российское государство начало восстанавливать свой контроль над уже практически приватизированной нефтянкой с того, что прежде всего отлучило нефтедобывающие компании от "координации" нефтяного экспорта, вернув эту важнейшую регулирующую функцию в совместное ведение Минтопэнерго и "Транснефти".
Нефтяной бизнес интернационален по самой своей сути и не может полноценно развиваться в тесных границах отдельных государств. Яркие примеры тому — крупные инвестиционные проекты строительства экспортных нефтепроводов и терминалов: КТК, "Северные ворота", БТС, ЗТС, Ангарск--Пекин и т. д. Большинство этих проектов напрямую затрагивают экономические и политические интересы не только экспортеров и импортеров нефти, но и государств, рассчитывающих на доходы от ее транзита. При этом за отдельными участниками многонациональных трубопроводных консорциумов стоят внешнеполитические ведомства заинтересованных государств, активно отстаивающие интересы своих компаний. Межгосударственная конкуренция здесь неизбежна, но если она добросовестна, то приносит только пользу. Другое дело, когда международные нефтяные артерии становятся инструментами экономического диктата и политического шантажа. И уж совсем не дело, когда суверенные интересы российского государства в вопросах международных отношений втихомолку отдаются на откуп отраслевому министерству, а то и просто в явочном порядке представляются отдельными нефтяными компаниями.