Сергей Юрский встретил 65-летний юбилей в трудах. Он готовил к выпуску в театре "Школа современной пьесы" спектакль "Провокация" по пьесе Игоря Вацетиса, чем продолжил стихийную традицию этого театра ставить пьесы авторов, которых никто не знает. Поддержать нового неизвестного автора вызвались помимо Юрского его домочадцы — жена Наталья Тенякова и дочь Дарья Юрская, а также Евгений Князев, Юрий Яремин и Владимир Качан. Премьера в "Школе современной пьесы" состоялась вчера.
Похоже, "Школа современной пьесы", которой руководит Иосиф Райхельгауз, становится фабрикой одноразовых мистификаций. Нового загадочного автора взялся представить Сергей Юрский. На пресс-конференции, предваряющей премьеру "Провокации", он рассказывал, что был знаком с отцом Игоря Вацетиса, что сам он лет десять назад исчез "в недрах боснийской войны", но через некоторое время от него стали приходить пакеты с рукописями. "Все именно так,— говорил Юрский, — Игорь Иванович не даст соврать. А может, даст...". Главный редактор "Континента" Игорь Виноградов, опубликовавший в своем журнале одну из рукописей Вацетиса в 1992 году, не вдается в вопрос об их происхождении и предпочитает рассуждать о том, что "это серьезная литература, и Вацетису вообще свойствен дух провокации,— не в криминальном, а интеллектуальном смысле, как способ подачи проблемы, вызывающий желание ее обсуждать". При этих словах Сергей Юрский густо покраснел, принимая комплименты своему протеже подозрительно близко к сердцу, и оправившись от смущения, пообещал, что скоро выйдет книжечка пьес под названием "Театр Вацетиса".
В спектакль вошли две из них. Сюжет первой таков: в Россию с деловым предложением приезжает американский коммерсант, некто Малкович, которого играет сам Юрский, но русская сторона выступает со встречным предложением — открыть бизнес по созданию сказочных иллюзий для детей богатых родителей. Когда Малкович задает вопрос, какие у партнеров гарантии, являются киллеры. Разумеется, начинается перестрелка, на сцене образуется груда трупов. И тут, когда Малкович застывает в оцепенении, "трупы", как ни в чем не бывало, поднимаются с пола. Малковичу (и нам) предлагают сделать вывод, что в России не только гарантии зыбки, но иллюзорна и фантастична сама русская жизнь.
После антракта идет вторая пьеса, сюжетом с первой не связанная. Теперь нам предлагают представить себя участниками телешоу, на которое приглашены именитые гости, наши бывшие соотечественники Максим Альбертович (Юрский) и Валентина Корнеевна (Наталья Тенякова). Но шоу срывается, и, начиная выяснять, кто в этом виноват, обнаруживают, что все участники культурного проекта пытались "кинуть" нас и друг друга, но сами оказались одураченными. Им всем морочил голову некий тип, так ни разу не появившийся на сцене. И первая, и вторая пьесы Вацетиса сильно напоминают гоголевских "Игроков", которых Юрский много лет назад поставил как сцену из жизни гостиницы для командировочных. По ложному следу Юрский пускал нас в фильме по собственному сценарию "Чернов/Chernov". Кстати говоря, в "Чернове" есть ключ к истории с Вацетисом. "Он во что бы то ни стало,— пишет Юрский о герое, как о самом себе,— жаждал найти свою собственную, неповторимую точку стояния в профессии".
В этой самой точке само-стояния, которую Юрский нашел, уйдя из товстоноговского БДТ и переехав в Москву, сошлось очень многое. И то, что вот уже много лет, формально служа в Театре Моссовета, он играет лишь там, где хочет. И то, что на самом деле играет он мало, избыток времени отдавая писательству (сейчас он пишет книгу "Голос Пушкина", которую называет "апологией шестидесятых). И то, что приходя в театр, предпочитает играть со "своими" — так, актеров для "Провокации" он искал не меньше двух лет. И неспроста уже не в первый раз рядом с ним на сцене — его домашние. Уже восемь лет он играет с Теняковой "Стулья" Ионеско, а в мхатовском спектакле "После репетиции" — с Теняковой и дочерью, Дарьей Юрской. Даже его постоянный помреж Александр Аронин в "Провокации" получил роль со словами. Из само-стояния произошло и само-делание. "Провокация" — это самодеятельность, хотя и самодеятельность талантливого человека. Потому что неожиданный, и местами очень смешной, спектакль самодеятельностью и остается, провисая в самых неожиданных местах. Как например, провисла развязка второй пьесы — уже все, что было можно, произошло, а пьеса все длится и длится. Похоже, в ней надо искать и корни происхождения нового драматурга. Но вряд ли мы будем ждать развязки истории с Вацетисом до осени, когда Юрский обещал нам его представить. Ведь мы уже догадались, кто он.
ЕЛЕНА Ъ-КОВАЛЬСКАЯ