Некролог
В субботу на 64-м году жизни в Париже умер от рака актер Бернар Жиродо.
Жиродо был невыносим и неотразим, как маньяки, сыгранные перед тем, как его настиг рак: миллионер, нанимающий официанта, чтобы тот наслаждался недоступными ему радостями жизни, в "Деле вкуса" (Une affaire de gout, 2000) Бернара Раппа и бисексуальный палач чувств в "Каплях дождя на раскаленных скалах" (Gouttes d'eau sur pierres brulantes, 2000) Франсуа Озона. Критики называли его новым Жераром Филипом, режиссеры говорили, что не они выбирали Жиродо, а Жиродо соблазнял их, а агенты актера вопреки всем правилам игры сетовали на его характер.
Характер у него был — мама, не горюй, и он это понимал: "Я был ужасен, агрессивен, гневлив". В июне 1996 года на фестивале в Сочи чудом не случилось кровопролития, когда Жиродо, недовольный какими-то бытовыми мелочами, пошел врукопашную с телохранителем Марка Рудинштейна. Но это пустяки по сравнению с тем, что он — гость диктатора Маркоса — учудил на Филиппинах. Отужинав с президентом, допил вино, промокнул губы салфеткой и зачитал наизусть железной леди Имельде Маркос доклад "Международной амнистии" о положении дел в ее стране.
Он всегда нарывался — так и остался пацаном, в 16 лет завербовавшимся на флот, совершившим две кругосветки на вертолетоносце "Жанна д'Арк" и ушедшим в актеры, поняв, что "матрос никогда не станет капитаном". Преподаватели долго отучали его от палубной походки. Даже рак он назвал своим "новым кораблем", а книги, которые писал, когда болезнь лишила его возможности играть, называл ностальгически: "Моряк, бросивший якорь" (2001), "Мужчины на земле" (2004), "Женщины в море" (2007). В октябре 2009 года вместе с министром обороны он открывал возрожденную благодаря ему школу юнг, закрытую в 1988 году на 160-м году существования: "Странно, нет? До сих пор, хотя я и левый, ничего не имею против военных".
В кино он дебютировал в обличающем полицию и тюрьмы фильме Жозе Джованни, бывшего убийцы и каторжника, "Двое в городе" (Deux homes dans la ville, 1973). Предпочитал режиссеров не с оглушительно громкими именами, но с честной репутацией авторов: певец марсельских "черноногих" — бежавших из Алжира европейцев — Александр Аркади, швейцарский радикал Даниэль Шмидт, единственный знаменитый режиссер-ливанец Марун Багдади, чилиец-сюрреалист Рауль Руис, феминистки Диана Кюрис, Николь Гарсиа. В "Малышке Лили" (La petite Lili, 2002) Клода Миллера, модернизированной версии чеховской "Чайки", он сыграл современного Треплева.
Полицейский-алкаш в "Ангельской пыли" (Poussiere d'ange, 1987) Эдуара Ниерманса, убийца-гей в "Большом прощении" (Le grand pardon, 1982) Аркади, соблазнитель в "Годе медуз" (L'annee de meduses, 1984) Кристофера Франка — легко обмануться, вспоминая эти роли Жиродо, относительно его амплуа. Когда он поставил "Капризы реки" (Les caprices d'un fleuve, 1996), где сыграл губернатора колонии времен Великой французской революции, режиссеры схватились за голову: боже, как этот варвар органичен в эпоху пудреных париков. Жиродо сыграл прелата в "Насмешке" (Ridicule, 1996) Патриса Леконта и самого Мольера в "Маркизе" (Marquise, 1997) Веры Бельмон, придав грубую достоверность веку, далеко не столь галантному, как его представляют.
Последние десять лет болезни он провел как списанный на берег моряк — в тщетном ожидании, что его снова возьмут на борт. Одну из последних ролей сыграл в фильме Клер Девер с символическим названием "Пропащие моряки" (Les marins perdus, 2003). Своего корабля он так и не дождался и умер не только и не столько от рака, сколько от тоски по недоступному плаванью — актерству.