Мариинский театр показал "Манон" Кеннета Макмиллана — самую популярную в мире английскую хореодраму. Балет о печальной судьбе девицы легкого поведения заставил рыдать зрителей премьеры.
Кеннет Макмиллан поставил "Манон" в 1974 году. К этому времени драмбалет в Советском Союзе уже давно перешел в разряд музейного наследия. В Англии запоздалую вспышку творческого интереса к умершему жанру спровоцировали гастроли Большого театра 1956 года, и прежде всего — "Ромео и Джульетта" Леонида Лавровского. Советские артисты впервые узнали, что такое толпы поклонников, раскачивающих в экстазе автомобиль звезды. Англичане на долгие десятилетия влюбились в драмбалет. А хореограф Макмиллан, работавший в этом жанре, был увешан всевозможными наградами и при жизни назван классиком. Премьера его "Манон" в Мариинке, когда-то выпустившей в свет "Ромео и Джульетту",— это проценты, отчисленные англичанами автору идеи.
В отличие от русских адептов драмбалета, прошивающих свои опусы историческими параллелями и перпендикулярами и выстраивающих эстетические оппозиции, Макмиллан не мудрил. Просто положил литературный конспект романа Прево на музыку Массне: были нарезаны самые чувствительные куски из разных опусов. Обшил приятными танцами. Скрепил внятной пантомимой. Подпустил мелодраматизма. Художник Питер Фармер одел "Манон" в стильные декорации и костюмы, имитирующие потемневшую масляную живопись: винные, золотисто-коричневые и болотные гаммы, экстравагантные всклокоченные парики, благородная тяжесть натуральных тканей. Вскоре "Манон" стала козырной картой современного английского репертуара. Сегодня ее танцуют даже в Австралии. Мариинский театр решил слиться с миром. Не без тайной надежды на то, что работа над западной хореодрамой разбудит давно погасший интерес петербургских танцовщиков к собственным драмбалетам.
"Манон" обжили точно так же, как родные "Бахчисарайский фонтан" и "Ромео". Но с поправкой на премьерный энтузиазм: кто не испытывал интереса, тот его изображал. Честно отрабатывали афишную строку исполнители эпизодических партий: нахальный предводитель нищих (Вадим Рассказов) и бойкие служанки (Валерия Карпина, Анна Коротышева), вполне натурально утирающие носы пальцами. Честно освежали испытанные штампы представители "среднего звена": пожилой господин (Петр Стасюнас) семенил по сцене, оттопырив зад, как евнух из "Шехеразады"; аристократ Г. М. (Александр Курков), совращающий Манон шубой и бриллиантами, демонстрировал злодейскую сущность, расставив ноги на ширину плеч и сжав кулаки. Смаковать жанровые подробности, которыми щедро наперчил классику Макмиллан, петербуржцы постеснялись — как и год назад, осваивая откровенную "Кармен" Ролана Пети. Распутный брат героини (Максим Хребтов) вспоминал о том, что он пьян, только в паузах между крепко сколоченными пируэтами. Оплывшая бандерша превратилась в стройную моложавую красавицу (Елена Баженова). Дисциплинированные кордебалетные потаскушки задирали подолы безо всякого желания соблазнить — лишь бы освободить ноги перед турами. Неукротимые рыжие лохмы, придуманные Фармером, были забраны у них в аккуратные локоны. Все без исключения заметно терялись во время пантомимных эпизодов и оживлялись только на подступах к танцу.
Вне общего премьерного возбуждения существовали солисты — Алтынай Асылмуратова и Игорь Зеленский. Нынешняя "Манон" для обоих — рядовой спектакль. Оба разучили и обкатали партии еще в бытность свою приглашенными звездами Royal Ballet. Тщательно воспроизводя актерский рисунок, оба отказали своим героям в спонтанности эмоций. Эта Манон проходила сквозь сюжетные перипетии с целомудренно опущенными долу глазами. Припадая в отчаянии к любовному ложу, не забывала отвести заботливой рукой длинную полу шубы. Охорашиваясь в головокружительных поддержках на руках поклонников, каждый раз озабоченно намечала взглядом следующую опору. Этот кавалер де Грийе менее всего напоминал пылкого дворянина. Скорее неловкого провинциала, онемевшего при виде первой же красотки. Книга в его руках выглядела так же нелепо, как и перо. Щегольской сюртук, казалось, был позаимствован с чужого плеча. Зато собственно танцы были исполнены премьером труппы Баланчина с привычной отточенностью. Сбросить оковы обоим солистам удалось только в последней картине нечаянного убийства, бегства и смерти Манон. Благо страдать герои советского балета умели всегда. Публика, отжав носовые платки, устроила овацию. Отечественный драмбалет еще раз доказал, что он — самый живучий драмбалет в мире.
ЮЛИЯ Ъ-ЯКОВЛЕВА