17 мая корреспондент Ъ Наталья Кулакова приехала в Новочеркасск, на родину Александра Лебедя. За ходом голосования в Красноярском крае она следила вместе с матерью генерала. А на следующий день постаралась узнать, как относятся к победе Лебедя его земляки.
Але, мам!
Уже в Новочеркасске я узнала, что мать Лебедя Екатерина Григорьевна Лебедь журналистов не жалует. Вот и сейчас, когда я сказала, что из Москвы, Екатерина Григорьевна насторожилась: "Опять записывать будете? Все записывают, записывают, а я и не знаю, что потом пишут в своих газетах... Столько сейчас гадости о Саше говорят!" И только когда я дала слово, что записывать ничего не буду, Екатерина Григорьевна успокоилась.
Говорит она тихо, но строгим голосом. Семь лет как Екатерина Григорьевна ослепла, но помощи ни от кого не принимает. Мне стало понятно, в кого Лебедь такой волевой.
— А какой Саша в детстве был?
— Да обыкновенный. Послушный,— отвечает мама Саши. Говорить на эту тему ей, похоже, не хочется. Но я перед ней, и из вежливости она отвечает на мои вопросы.— Нет, братья не дрались. В садик не ходили. Саша учиться любил, подолгу занимался. В этой комнате они с Лешей уроки и делали... Когда Саша собрался в летное училище поступать, мы с отцом против были. У нас ведь в городе два института и военное училище. Зачем было уезжать?..
В летное училище Лебедь не поступил — не прошел медкомиссию. Почему, сказать трудно — то ли из-за сломанной в десятом классе ключицы (неудачно прыгнул через гимнастического коня, пояснила Екатерина Григорьевна), то ли из-за высокого роста. В военкомате ему порекомендовали на следующий год попробовать в Рязанское воздушно-десантное. Туда получилось.
Заговорили об Афганистане. Екатерина Григорьевна заволновалась. Оказывается, тогда пришло известие, что Саша пропал без вести. На самом деле он в окружение попал и ранен был в ноги.
— С работы стала отпрашиваться, а мне говорят: дома еще тяжелее будет, лучше поработай. Я тогда на телеграфе работала. Как сказали, что Саша пропал, так руку правую как парализовало... Вот так, деточка.
В два часа раздался телефонный звонок. Екатерина Григорьевна быстро подходит к телефону и уверенным движением снимает трубку. Голос Лебедя — громкий, грубый и ласковый одновременно — наполняет комнату.
— Все хорошо? Выигрываешь? Ну держись... Вчера на рыбалке был? Нет? А по телевизору передавали... Инне привет. Спасибо, передам. Жду.
Повеселевшая Екатерина Григорьевна возвращается за стол.
— Вроде в порядке все. Говорит, что выигрывает. Велел всем привет передать. Вот и вам привет, значит.
Генерал на театре
В 17-ю среднюю школу, где Саша Лебедь учился старшие шесть классов, я пришла, когда о победе генерала Лебедя уже было известно.
Директор школы Ирина Анатольевна, миловидная женщина лет сорока пяти, прямо с порога мне заявила, что о Лебеде она говорить ничего не будет и пусть я на ее помощь не рассчитываю. Оказывается, накануне она допоздна смотрела прямой эфир с Лебедем. И ее возмущение до сих пор не улеглось.
— Он хотя бы раз в родную школу зашел? Посмотрите, она вся разваливается! Вот в казачий корпус он с удовольствием. А к нам зачем заходить?! Когда ему помощь нужна была, мы помогали — подписи к президентским выборам собирали. Я взамен всего один компьютер попросила. Ну и где он? И вообще, если хотите мое мнение знать — не может военный страной управлять. А то все будем падать и отжиматься...
Тут Ирина Анатольевна спохватывается.
— Ой, что-то я развыступалась... Давайте я лучше вам книгу покажу, где ученики за аттестаты расписываются. Там и оценки его увидите.
Пока завуч перерывает в шкафу кучу пожелтевших от времени школьных журналов, я осматриваюсь. Школа действительно разваливается. На полках с документами — отравленные семечки. Это чтобы мыши не съели документы с подписью Лебедя. Наконец — уже в приемной — секретарь находит книгу с оценками Лебедя. Что ж, учился он действительно хорошо.
— Только вот из учителей, работавших в его классе, в школе никого не осталось,— уже сочувствует мне Ирина Анатольевна.— Поначалу-то, когда к нам журналисты захаживать стали, они еще были. Одна учительница даже фотографию принесла, где Саша в форме фашистского генерала. Это ребята в школе спектакль ставили, такая роль ему досталась... Додумалась вот ведь тоже!
— Вообще,— вдруг решительно заканчивает Ирина Анатольевна,— вы бы лучше написали, что учителям зарплату с февраля не выплачивают. А то все Лебедь да Лебедь!
Лебеденок, реже Гусь
Володя, одноклассник Лебедя, один на один со мной говорить о нем почему-то не решался.
— Как за одноклассника, конечно, рад,— вяло ответил он на мой вопрос о красноярских выборах. Но тут же добавил для убедительности: — Мы вообще своих детей на его примере воспитываем. А знаете, если у вас время есть, давайте вечером к Наташе, нашей однокласснице, пойдем. У нее и фотографии есть.
Я соглашаюсь, потому что понимаю: без Наташи Володя мне так ничего и не расскажет.
Вечером мы пьем кофе у Наташи. Я рассматриваю фотографии. Володя постепенно разговорился.
— Женился он быстро, одним из первых,— вспоминает он.— Я из армии вернулся, а мне говорят: Лебеденок женился. Еще его ребята иногда Гусем звали, но это реже. Наши на его свадьбе гуляли.
— Саша очень целеустремленный был,— вносит свой вклад Наташа.— Всего, чего хотел, добивался. Вы знаете, что он, чтобы в училище поступить, даже операцию носа себе сделал? Он в школе боксом занимался, там ему переносицу и перебили.
— Так дрался, наверное, часто?
— Да нет же! — в один голос протестуют Наташа и Володя.— Он такой спокойный был, целеустремленный, справедливый...
— А не жалко вам, что он справедливым в Красноярске будет, а не у вас?
— Ну почему же...— Наташа вдруг рассказывает, как ее однажды обидел парень из соседнего класса. Тогда несколько одноклассников, в том числе и Саша, завели обидчика в туалет и побили.
— ...После этого случая девчонок из класса никто не обижал! — заканчивает Наташа.
Володя тоже вспомнил одну историю.
— Как-то раз отправили наш класс в колхоз собирать капусту. Старшим поехал преподаватель физкультуры. Поселили в грязных бараках и не кормили. А мы тогда работать отказались. Учитель стал на нас давить,— вспоминает Володя.— Не прав он был...
— И что же? — подбадриваю его я.
— Ну, трое или четверо ребят с ним подрались. Среди них, кажется, и Саша был. На следующий день нас всех домой отправили...
— Наш класс вообще дружный был,— опять вступает в разговор Наташа,— до сих пор встречаемся. И на двадцать лет со дня выпуска встречались, и на тридцать. Правда, Саши оба раза не было. Когда девчонки пришли к его маме на двадцать лет приглашение передать, она сказала: "Зачем вы ему нужны?" А когда на тридцать — это уже в 97-м было,— сказала, что обязательно передаст. Но он так и не приехал.
— А вы не обижаетесь?
— Поначалу обижались. Теперь понимаем: у него забот хватает. Если и приезжает в город, то исключительно по делу. К нему и не подойдешь — охрана. Правда, Витька Евликов в прошлом году прорвался, а Саша ему сказал: "Я вас помню и всех люблю".
Лебедь и Филин
Перед поступлением в Рязанское воздушно-десантное Александр Лебедь год проработал на заводе постоянных магнитов, тогда крупнейшем производстве даже в рамках Союза. Роман Михайлович, директор завода, узнал об этом от меня.
— Спасибо вам, а то бы и не знал. Теперь Лебедю поздравительную телеграмму от завода обязательно отправим,— обещает он.
На этом же заводе работала и Инна Чиркова, будущая жена Лебедя. Директор говорит, что во вторую смену придет работница, которая с ней дружила. А в директорский кабинет уже спешит Александр Филин. Он с Лебедем в одном цеху работал.
Но Филин Лебедя почти не помнит. Или говорит, что не помнит.
— В одном цеху да, работали, но недолго. Вот Инну помню — у него за плечами стояла. А он такой нескладный вроде был, кадыкастый. Помню еще, вечерами на "пятачок" приходил. Там ребята собирались. Некоторые до сих пор стоят. Только теперь носы синие. Хотите, мы кого-нибудь из тогдашних завсегдатаев найдем?
Роман Михайлович отпускает Филина с работы, и он везет меня по Новочеркасску с экскурсией.
— А по этой улице народ в 62-м шел,— показывая на Московскую, говорит он.— Страшные дела тогда творились. Помню, после расстрела иду через скверик, а там на лавочке девчонка сидит. Как живая — только в спине маленькая дырочка. А спереди зашел — так вся грудь разворочена. Так что коммунисты нам здесь больше не нужны.
— А вы крещеный? — почему-то спрашиваю я.
— Да на Дону нет некрещеных. У меня батя военным был, коммунистом. Так мамка меня в Новочеркасск привезла, подальше от его политруков, и в Михайловской церкви перекрестила. И Лебедь ваш крещеный, сто пудов.
— А вы за Лебедя рады?
— Ну как же, земляк!
Ветеран "пятачка" Анатолий ничего о Лебеде не сказал. Но мама его, старушка лет восьмидесяти, все хотела рассказать, как за Лебедя переживала.
— Да брось ты, мам, люди про него хотят знать, а не про тебя,— останавливает ее сын.
— Так я ведь Сашу помню еще мальчиком,— все не унималась она.— Мне все хотелось, чтобы выиграл — весь день за него молилась.
Наверное, он
Люба, бывшая подруга будущей жены Лебедя, ждала меня в отделе кадров. Она принесла редкую фотографию — Саша и Инна еще не женатые.
— А как они познакомились? — все же спрашиваю я, хотя почти уверена, что и Люба будет ссылаться на плохую память. Так оно и есть.
— Да не помню, столько лет прошло...
— Но вы ведь с ней дружили?
— Дружила. Но сейчас ничего не помню. У меня муж три месяца назад умер, все перемешалось, вы уж извините.— Люба выглядит очень запуганной, а я чувствую себя злым следователем.— Помню, ее какой-то военный приходил встречать несколько раз...
— Саша?
— Наверное, он...
Двадцать пятый кандидат
На последний автобус из Новочеркасска я не успеваю. Ловлю такси. На заднем сидении уже сидит супружеская пара. Обоим лет по пятьдесят. Почти по привычке спрашиваю, рады ли мои попутчики, что их земляк стал губернатором. Таксист особо не церемонится:
— А вы кому-нибудь верите? А я никому. Порядок там он, конечно, наведет. А в остальном — не верю я.
— Я за Лебедя в 96-м голосовала,— подхватывает женщина.— А теперь не буду.
— Почему?
— Потому что он голоса свои Ельцину отдал.
— А вы? — обращаюсь к мужчине.
— Да мне все равно. Какой он мне теперь земляк? Какой-то там двадцать пятый кандидат в президенты. А у президента родина одна — его кресло.
ОТВЕЧАЯ НА ВОПРОСЫ О ЛЕБЕДЕ, МНОГИЕ НОВОЧЕРКАСЦЫ ЖАЛУЮТСЯ НА ПЛОХУЮ ПАМЯТЬ. А НЕКОТОРЫЕ И ВОВСЕ НЕ СЧИТАЮТ ЕГО СВОИМ ЗЕМЛЯКОМ.
Подписи
Дом, где родился и рос Александр Лебедь и где до сих пор живет его мама, до революции принадлежал зажиточному казаку, говорят, даже атаману. Правда, атаман в нем не жил, а держал лошадей
Александр Лебедь и Инна Чиркова познакомились в 1967 году на заводе постоянных магнитов, где работали учениками шлифовальщика. Постоянные магниты оказали свое действие, и с этого времени они не расставались. Ноябрьская демонстрация 67-го года не была исключением
Раньше на месте креста стояла церковь. Коммунисты ее разрушили. Но новочеркассцы не любят коммунистов не за это, а за события 1962 года
Сыновья звонят Екатерине Григорьевне Лебедь почти каждый день. Сейчас старший сообщает ей о своей победе на выборах в Красноярске
Класс Александра Лебедя был дружный. Одноклассники до сих пор встречаются, но Александр (в верхнем ряду слева) в этих встречах давно не участвует — занят
В 1966 году одноклассники Лебедя могли запросто с ним сфотографироваться. Теперь даже подойти к нему не могут — охрана не пускает