— Третьяковка может только мечтать о том, чтобы приобрести Малевича. Музей современного искусства мне очень жалко — я лично сторонник того, чтобы владельцы договаривались с музеями полюбовно. Но закон есть закон — наверное, у наследников есть на это право. К Третьяковской галерее ими никаких претензий не предъявлялось: наши вещи имеют вполне законное происхождение. Мы скорее сами могли бы предъявить претензии. Дело в том, что две работы Малевича в конце 1960-х — начале 1970-х были изъяты из нашей коллекции приказом Минкульта. Одна, кажется, была подарена Арману Хаммеру, другая сейчас находится в музее Людвига. Но тут мы ничего не можем поделать. Пушкарев, бывший директор Русского музея, оказался хитрее: он всего Малевича спрятал. А сейчас я не представляю, кто в России способен купить Малевича за такие деньги.
— Третьяковка может только мечтать о том, чтобы приобрести Малевича. Музей современного искусства мне очень жалко — я лично сторонник того, чтобы владельцы договаривались с музеями полюбовно. Но закон есть закон — наверное, у наследников есть на это право. К Третьяковской галерее ими никаких претензий не предъявлялось: наши вещи имеют вполне законное происхождение. Мы скорее сами могли бы предъявить претензии. Дело в том, что две работы Малевича в конце 1960-х — начале 1970-х были изъяты из нашей коллекции приказом Минкульта. Одна, кажется, была подарена Арману Хаммеру, другая сейчас находится в музее Людвига. Но тут мы ничего не можем поделать. Пушкарев, бывший директор Русского музея, оказался хитрее: он всего Малевича спрятал. А сейчас я не представляю, кто в России способен купить Малевича за такие деньги.