Вчера в следственном изоляторе #1 "Матросская Тишина" прошел посвященный Всемирному дню борьбы с туберкулезом день открытых дверей. 180 журналистов и дипломатов побывали в одной камере для туберкулезных больных и в пяти камерах, где содержатся больные после гнойных операций, к туберкулезу никакого отношения не имеющие. При входе, чтобы создать обстановку, близкую к боевой, раздали маски. Всем, включая специального корреспондента Ъ ВАЛЕРИЯ Ъ-ПАНЮШКИНА.
2,2 млн человек в России стоит на учете в тубдиспансерах. У 340 тысяч — открытая форма туберкулеза. 26 тысяч больных туберкулезом ежегодно попадают в тюрьмы. 20 тысяч освобождаются. 30 тысяч заболевает в тюрьме.
— Сегодня свидания будут? — спрашивал человек при входе.
— Не будет,— отвечал улыбчивый лейтенант.— Сегодня день открытых дверей. Приходите завтра.
Одновременно лейтенант записывал выстроившихся в очередь сотрудников европейских посольств. Надо было пройти через железный турникет высотой в человеческий рост.
Потом с краткой речью выступил министр Юрий Чайка. Журналистов и дипломатов поделили на две группы и повели на экскурсию.
— Масочки надевайте,— говорила при входе миловидная начальник туботделения, представившаяся Ларисой Генриховной, но отказавшаяся назвать фамилию.
— А что, заразное? — спрашивали журналисты и начинали нервно хихикать.
— Конечно. Передается воздушно-капельным путем.
— А вы почему без маски?
— Я привыкла.
— А вы? — обращались журналисты к офицеру охраны.
Тот отвечал, что работает в тюрьме уже 18 лет и ни разу за это время не заболел.
Журналисты нервничали. Напяливали маски, толкались, но в камеры заходить боялись.
— Чего передать домой? — спрашивали у заключенных.
— Да ничего не надо,— отвечали заключенные.— У нас свидания.
На фоне журналистов дипломаты выглядели приличнее. Масок не надевали, полагаясь больше на судьбу и хорошие витамины. Не суетились. Просто ходили и деловито осматривали камеры.
— Юдоль скорби! — вздыхала заместитель директора Российского института туберкулеза Ольга Демихова.— Юдоль скорби! — так, словно никогда не видела перенаселенных камер Бутырки или своих же собственных туберкулезных палат.
Директор Института туберкулеза из Нью-Джерси Ли Райшман про юдоль скорби не вздыхал и даже носил странно выглядящий в тюрьме цветастый галстук-бабочку.
Туберкулезное отделение в "Матросской Тишине" на самом деле никакой юдолью скорби не выглядело. Оно, видимо, у них образцово-показательное. Настолько, что даже перила покрасили не накануне визита послов, а дня за два. Краска почти не липла.
В камерах содержалось человек по пять. Люди выглядели упитанными.
— Зачем же вы разрешаете им курить? — причитала сердобольная журналистка.— Это же вредно.
— Как же им запретишь? — удивлялась доктор и продолжала рассказывать, что лекарствами "Матросская Тишина" обеспечена и недостает только препаратов резерва и комбинированных препаратов.
На человеческом языке это означало, что лекарств практически нет, кроме самых элементарных.
Потом на пресс-конференции Ли Райшман вместе с коллегой из Голландии выступил в том смысле, что Запад не может больше игнорировать трагедию.
Трагедией Райшман назвал лучшую, насколько мне известно, тюремную тублечебницу. А из отчетов и диаграмм его явствовало, что по числу больных туберкулезом наши тюрьмы соперничают с кенийскими и вьетнамскими.
— Правда, во Вьетнаме и Кении СПИД,— уточнил Райшман.— Когда эпидемия ВИЧ в полной мере докатится до России, иммунитет заключенных ослабнет, и вы получите вспышку туберкулеза.
В смысле, обгоним Кению и Вьетнам.
Министр Юрий Чайка говорил, что вот уже год, как борьба с туберкулезом в тюрьмах активизировалась благодаря тому, что проблему взял под личный контроль Владимир Владимирович Путин (продолжительные аплодисменты). Что наши тюрьмы прозрачны и мы открываем три новых туберкулезных центра. Что под эти центры Международный банк реконструкции и развития выделяет России кредит.
— Надо было показать картинку,— прокомментировал мероприятие представитель Нью-Йоркского института туберкулеза Алик Гольдфарб.— Дать сигнал Европе, чтобы выделила деньги.