Московский ордена Ленина, ордена Октябрьской Революции и ордена Трудового Красного Знамени Художественный театр имени Горького на Тверском бульваре встретил Международный женский день 8 Марта трудовым подарком зрителю. Худрук театра Татьяна Доронина поставила спектакль по пьесе Островского "Без вины виноватые" — о трудном счастье русской провинциальной актрисы, женщины-матери. Актрису сыграла, естественно, сама Доронина.
Про сам спектакль, собственно говоря, и поведать-то нечего. Странно, конечно, что в наше время сохраняются уголки такой непуганой театральной архаики, как "женский" МХАТ, но, с другой стороны, чего на свете не бывает? Любопытно, кстати, что архаика доронинского образца не имеет ничего общего с музейной статью некоторых постановок, к примеру, Малого театра. У режиссерских опусов Дорониной нет опоры на конкретную традицию, хоть и написано на ее программках крупными буквами: "основатели театра К. С. Станиславский и В. И. Немирович-Данченко". На самом же деле основатель ее театра — она сама, и стиль этого театра — никакой не консерватизм, а заповедная, прозрачная как слеза примитивность.
Впрочем, театральному обозревателю, томящемуся при виде расписных задников с березками, нагромождений бутафории и дремуче провинциальных актерских прихватов, могут справедливо указать на полный зал скромно одетых немолодых людей, доверчиво внимающих истории об актрисе, вновь обретшей сына после почти двадцатилетней разлуки. Так, как ставит Доронина, мог бы поставить театральный спектакль любой из ее зрителей. Может быть, это им льстит — где-то на подсознательном уровне. Но идут сюда все-таки не ради доронинской "режиссуры" (ставит худрук регулярно), а ради самой актрисы на сцене. На новые роли она решается редко, и только в том случае, если сама сидит за режиссерским столиком. Выполнять чужие указания и воплощать чужие замыслы она, видимо, считает ниже своего достоинства.
Из "Без вины виноватых" запоминается оперная мизансцена, которую режиссер Доронина настойчиво рекомендует актрисе Дорониной — стоять на авансцене, с гордо поднятой головой, анфас к публике, руки по швам. Кажется, сейчас заиграет оркестр, и тучная гранд-дама сладкоголосо разразится какой-нибудь чарующей романтической арией. Но не тут-то было... Еще актриса Доронина, с разрешения режиссера, очень любит остаться на сцене одна, важно помолчать, торжественно пройтись среди декораций туда-сюда и обвести близоруким царственным взглядом притихшие верхние ярусы. Пока не появится очередной посетитель. В смысле — персонаж, но почему-то все персонажи комедии Островского рядом с Дорониной выглядят именно посетителями или даже просителями, а весь спектакль от этого делается похож на производственную драму в странном жанре "день приема по личным вопросам".
На сцене Доронина выглядит просвещенной начальницей. В том смысле, что к каждому, даже к тому, кто, судя по пьесе, причинил ее героине Кручининой нешуточные страдания, она относится благосклонно. Всех выслушает, каждого одарит холодной полуулыбкой, каждого околдует своим историческим грудным шепотом. Если и прогневается, то как-то формально, без душевной злости. Если и возрадуется, то не настолько, чтобы потерять самообладание. Если и предастся тоске иль грустным мыслям, то так откровенно картинно, что по всем театральным законам, хоть по Станиславскому понятым, хоть поперек него, должно стать ясно: происходящее мало трогает главную героиню. Понятно, что такова не трактовка пьесы Островского (что было бы хоть и немотивированно, с точки зрения общей культуры замысла, но занятно в качестве театрального курьеза), а суть нынешней Татьяны Дорониной, домоправительницы театра на Тверском, по недоразумению продолжающего называться МХАТом.
Очевидно, что Доронина имела все шансы остаться в истории одной из великих русских актрис своего времени. То ли как сосредоточенная труженица на ниве психологического театра, то ли как главный персонаж поп-культуры, к чему у нее, "русской Монро", было много задатков. Но волею судьбы она возглавила знаменитый внутримхатовский бунт и затем встала во главе театра-осколка, которого годами сторонится серьезная пресса и сколько-нибудь просвещенные зрители. Ясно, что времена, когда Доронина, возможно — от отчаяния, а не по убеждениям, пыталась составить хоть какой-то капитал на политической фронде, позади. Украшать премьеры присутствием Лигачева, впускать в зал митинги зюгановцев или к юбилею Победы ставить литмонтаж-вампуку с гимнами Сталину,— это уже бесславно пройденные ею этапы. От которых не осталось ни репутации, ни цельного репертуара.
Вообще-то вокруг Татьяны Дорониной действительно можно было создать театр. Однако инстинкт актерского самосохранения (часто заменяющий актерам традиционно понимаемый человеческий ум) в ней самой почему-то не сработал, не подсказал, что режиссер Доронина слишком бездарна для актрисы Дорониной, что нужно звать хороших режиссеров со стороны. Вместо этого совсем другой инстинкт подсказал ей выстроить диктаторский театр, можно предположить, что по образцу товстоноговского БДТ, где она так славно начинала свою карьеру в 50-е годы. На Тверском получилась, естественно, пародия — и на диктатуру, и на режиссуру.
РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ
Следующие спектакли 12 и 23 марта.