Clear on Chechnya
Ясность в вопросе Чечни
By Madeleine K. Albright
Мадлен К. Олбрайт
Россия находится в разгаре исторической президентской предвыборной кампании, а также кровавой военной кампании в Чечне, которая потрясла мировое общественное мнение. Очевидно, что американским политикам следует избегать принимать чью-либо сторону в российской предвыборной борьбе, однако следует ясно обозначить наше твердое неприятие этой жестокой, бессмысленной войны.
Однако, похоже, бытует мнение, что администрация Клинтона практически "одобрила" исполняющего обязанности президента Владимира Путина и что мы нерешительно подошли к критике России за ее действия в Чечне. Однако все это крайне далеко от истины.
Американские официальные лица, начиная с президента Клинтона, характеризуют Путина как человека компетентного и энергичного, знающего суть проблем, твердого и прямого, имеющего ряд позитивных позиций по экономической реформе, установлению правопорядка и контроля над вооружениями. Все это — лишь констатация фактов, но вряд ли является "одобрением".
Лично я часто отмечала две различные тенденции в биографии Путина. С одной стороны, он ассоциируется с экономическими реформаторами Санкт-Петербурга. С другой — почти всю свою сознательную жизнь он провел в КГБ и был свидетелем массированной разрушительной военной кампании в Чечне. Даже для российских комментаторов весьма непросто осмыслить эти факты, задаваясь вопросом, действительно ли Путин желает построения общества, основанного на верховенстве закона, или является сторонником совершенно другого — я бы назвала это "Порядком с большой буквы".
Я уже отмечала, что сейчас бесполезно пытаться вынести окончательное решение по этому вопросу потому, что мы в действительности не знаем на него ответ, а также потому, что мы собираемся иметь дело с действиями Путина, а не с его словами, и потому, что нашей задачей является попытаться оказать влияние на его действия своими словами и действиями.
Ясность по вопросу о войне в Чечне для нас сейчас является наиболее важной проблемой. Мы уважаем территориальную целостность России, и мы не подвергаем сомнению ее долг бороться с терроризмом на своей собственной земле. Но на те действия России, которые вызывали критику, мы не жалели слов.
В сентябре прошлого года, когда война еще не началась, а взрывы сровняли с землей два жилых дома в Москве, мы выступили с предупреждением, что данные события не должны стать предлогом для ограничения гражданских свобод. Когда в октябре русские бомбы упали на грозненский рынок, я назвала это действие "зловещим и возмутительным". По мере того как военная кампания начала приобретать все более жестокий характер, неся смерть мирным гражданам, мы заявили, что безразборное применение силы российской армией является "непростительным и мы осуждаем его".
Когда в ноябре президент Клинтон принял участие в работе стамбульского саммита, он вступил в спор с президентом Ельциным прямо за громадным столом переговоров, за которым собрались европейские лидеры, и заявил ему, что Россия не может рассматривать эту войну как свое внутреннее дело. Когда репортер радио "Свободная Европа — Свобода" Андрей Бабицкий пропал в январе, мы возложили на российское правительство ответственность за его судьбу и призвали "дать ясный ответ". В феврале в нашем ежегодном отчете о соблюдении прав человека в деталях сообщалось об ужасных последствиях ведущейся войны.
Когда организация Human Rights Watch опубликовала доклады о массовых казнях в Грозном, мы призвали к проведению полных и прозрачных расследований при участии международных наблюдателей и наказании виновных. (Позвольте отметить, что за эти заявления Министерство иностранных дел России обвинило государственный департамент в "информационном терроризме".) В прошлом месяце я сказала в лицо исполняющему обязанности президента Путину, что, лишь полностью расследовав все эти преступления, Россия может претендовать на то, что она ответственно выполняет все свои международные обязательства. В таких же сильных выражениях президент Клинтон написал ему в личном послании по Чечне на прошлой неделе. Этот же вопрос я поставила главным в повестку дня моей встречи с министром иностранных дел Ивановым, происшедшей в Лиссабоне в прошлую пятницу.
До меня дошли пересуды о том, что наша администрация не станет критиковать Россию потому, что мы опасаемся таким образом сорвать соглашение по контролю над вооружениями. Список наших критических выступлений говорит сам за себя, однако сама по себе идея подобной увязки требует комментария. Действительно, мы упорно работаем по вопросу контроля над вооружениями (и следует отметить, что осенью прошлого года мы достигли соглашения по обычным вооружениям в Европе, которое было подписано на той самой встрече, где президент Клинтон высказался по чеченской войне). Но безоглядно бросаться в драку из-за Чечни противоречило бы американским принципам и интересам, и мы так не поступим.
Вне зависимости от того, какие соглашения мы намереваемся заключить по другим вопросам, нам нужно заставить Россию понять, что эта война — а российские потери на прошлой неделе свидетельствуют о том, что она далека от завершения,— должна быть завершена политическим, а не военным путем. Если Россия не согласится с этим, это лишь приведет к ее международной изоляции. Для того чтобы эта мысль дошла до адресата, мы продолжим ее постоянно высказывать.
Перевел АЛЕКСЕЙ Ъ-МАЛАХОВСКИЙ