Вчера во Дворце культуры "Москвич" прошел 3-й съезд Союза советских офицеров. Съезд единогласно назвал существующий в стране режим сионо-фашистским, а лидера КПРФ — кандидатом в президенты. На этом съезд закончил свою работу.
Красные были готовы, и каждый занял свое место, когда пошли каппелевцы в черных с серебром мундирах. Появление первого из них, с холеной дворянской бородкой, советские офицеры по традиции встретили словами "красиво идут" и нетрадиционными аплодисментами. Казаки в камуфляже и в лампасах прошли скромнее.
После этого съезд советских офицеров долго хлопал братьям по оружию, приехавшим в гости от советских же офицеров из Белоруссии, Грузии, Молдавии и с Украины. Все бывшие республики СССР назывались ведущим собрание, естественно, по-старому.
Приняв таким образом гостей (кого представлял красивый белогвардеец, не объявили), съезд избрал в президиум много военного народу, а также Илюхина и женщину-коммуниста Плетневу. Про нее председательствующий (возможно, вдруг вспомнив "Оптимистическую трагедию") сказал, что она "наш комиссар".
Удивившись отсутствию других красноармейских ньюсмейкеров, я тихонько спросил у соседа, где Терехов и Макашов. Сосед посмотрел на меня почему-то с ужасом и отодвинулся.
Тем временем делегаты приступили к политзанятиям. Они, делегаты, были в основном старенькие, поэтому дремать многие стали сразу же, как только докладчик, председатель Союза советских офицеров России генерал-майор Ткаченко Владимир Петрович, начал говорить про черную деятельность Ельцина и его ставленника Путина. Они мирно дремали под командирский голос, разоблачающий, конечно, сионистов, разваливших Советский Союз, его армию, флот и все остальное святое, под рассказ о преступниках и изменниках родины, распродающих страну Березовскому, Чубайсу и почему-то Бородину, даже под сообщение о том, что наступление диктатуры неизбежно, вопрос только в том, в чьих это интересах будет диктатура, потому что если в интересах выше перечисленных, то армия не поддержит и диктатуры не получится... Правда, спали не все — некоторые внимательно слушали через слуховые аппараты и сильно оживились, когда докладчик им сообщил, что пенсионеры поставлены на грань выживания. Они закивали, а один сравнительно молодой полковник в камуфляже и кроссовках обернулся и стал снимать зал бытовой видеокамерой. Вероятно, это был член кубанской делегации: они казались моложе других, богаче и как один явились в камуфляжной одежде, как бы с передовой.
Прочие же были в основном в парадных советского образца мундирах с орденами, которые обнаруживались еще в фойе — как только снимали теплые пальто и турецкие кожаные куртки. Таким образом стало ясно, что среди делегатов много генерал-майоров и генерал-лейтенантов, контр- и даже вице-адмиралов, полковников авиации и общевойсковых, но больше всего подполковников в ветхих кителях и сильно покривившейся на подагрических ногах партикулярной обуви. Эти седенькие дедушки с отсутствием каких бы то ни было следов военной выправки встречали друг друга радостно, по-фронтовому крепко целовались и сразу шли в зал — присесть, передохнуть. Один с разгону было кинулся здороваться со мной, но вовремя разглядел штафирку...
А докладчик продолжал обрисовывать оперативную обстановку, поясняя попутно военным людям, что "одними парламентскими методами добиться победы невозможно". Старички послушно аплодировали, готовые пойти в бой за власть Советов и как один умереть в борьбе за это и вообще. Постепенно они начали преодолевать дремоту и общаться в рядах. Один громко зашептал другому "дай очки" и стал читать "Боевой листок #1 Союза Советских Офицеров. Приложение к газет 'Пламя'". В листке рассказывалось о том, что раньше у нас была сильная армия и даже во время Великой Отечественной "наш харч был калоритнее немецкого, к тому же еще фронтовые сто грамм". Так прямо и было написано — "калоритнее"... Другому делегату понадобилось срочно выйти, и он начал выбираться из рядов, все время по-штатски извиняясь "простите, ради Бога"... Третий развернул газету "За победу!" и стал рассматривать карикатуру на исполняющего обязанности президента, а потом достал шариковый карандаш, подложил толстую книжку стенографического отчета XXXI съезда Союза коммунистических партий--КПСС и твердой рукой военачальника подрисовал противнику усы.
Словом, шла обычная для любого собрания жизнь. И только сообщение мандатной комиссии заставило еще раз, по-новому взглянуть на аудиторию: оказалось, что почти половина из 86 делегатов и 189 гостей носит генеральские и адмиральские звания. Потянуло принять стойку "смирно", но тут как раз докладчик закончил главным — призвал всех советских офицеров на будущих выборах президента голосовать за Зюганова и открыл прения.
В обсуждении, конечно, приняли участие генералы, адмиралы и старшие офицеры. Один генерал из Екатеринбурга, который он, понятное дело, называл Свердловском, с ходу наехал на тюлькинскую Российскую коммунистическую рабочую партию, которая ни хрена не делает в Свердловске, чтобы подержать довыбирающегося там в Думу генерала-патриота Макашова, а все переложило на Союз офицеров и тем самым сеет раскол (тут я спросил у другого соседа, где, кстати, Макашов и заодно Терехов, но сосед, не ответив, отвернулся).
Следующий выступавший, адмирал из Белгорода, вспомнил, как он стоял у истоков этой самой РКРП, а потом у истоков еще одной партии, и к тому же всегда говорил, что режим преступный, хотя некоторые его и останавливали — и тут его действительно остановили, потому что он вышел из регламента.
Третьим был гость из Белоруссии, который сообщил, что он часто бывает на таких "хворумах", и эти "хворумы" иногда его расстраивают, потому что на них не увидишь ни маршала приличного, ни даже генерал-полковника (и действительно, ведь даже Макашов не пришел), а в Ленинграде вообще невозможно обнаружить присутствия Союза советских офицеров, вот он недавно был в Ленинграде и не нашел... Как ему удалось побывать в уже почти десять лет не существующем городе, белорус не сказал...
Так и шло до самого перерыва. Обзывали солдатскими словами режим, приватизаторов, олигархо-сионистов и сионо-фашистов, аплодировали при упоминании Зюганова, единодушно признанного всеми советскими офицерами за кандидата в президенты, требовали разжаловать Жириновского в рядовые за антикоммунизм и общее безобразие. А в перерыв пошли в буфет, где была и водочка, и закуска, но не было молочнокислых продуктов, так что некоторые долго раздумывали, что покушать, несмотря на присутствие в фойе специального походно-медицинского столика с прибором для измерения давления, валокордином и имодиумом.
А в зале постепенно выветривался стариковский запах и счетная комиссия готовилась к выборам рабочих и руководящих органов.
Каковые органы советских офицеров после возвращения с обеда и были ими избраны без проволочек.
И все стали готовиться к главному — к встрече с самим офицерским избранников Зюгановым Г. А. В это время в кулуарах, где некоторые перекуривали, я столкнулся с тем самым подполковником, который вначале меня едва не обнял по ошибке. Он курил по-боевому быстро. Интересоваться насчет Макашова и Терехова я не стал, чтобы не расстраивать человека, но на правах уже старого знакомого поинтересовался: "На встречу спешите?" "С г...ком этим?" — презрительно ответил вопросом на вопрос старый солдат. Я неуверенно кивнул. "Надо идти,— вздохнул он,— больше надеяться не на кого".
АЛЕКСАНДР Ъ-КАБАКОВ