Придя на третий и последний концерт Валерия Гергиева на "Шереметевских вечерах", слушатели могли убедиться в том, что премьера оперы Прокофьева "Войны и мира" надвигается — в переносном и прямом смыслах.
В фойе выстроились ряды стульев, вынесенных из зала. Струнная группа расположилась на месте первых рядов партера. Со сцены ее потеснила огромная полусфера. Землистый цвет этого искусственного холма наводил на мысль о том, что непосредственно за закрытым занавесом находится какой-нибудь Шевардинский редут, и значит, долгожданная премьера "Войны и мира" не за холмом.
Как это бывает почти всегда, технические изменения (расположение оркестра) дали художественный эффект. Благодаря другой рассадке духовые остались одни на сцене, между валторнами и трубами появилось пространство, возник дополнительный эффект стереофонии медных при благородной ясности каждого тембра. А в результате непосредственной близости струнной группы к слушателю слияние оркестра с залом было осуществлено не только на метафизическом уровне, так что первый ряд фактически "сидел в оркестре Гергиева".
Исполнялся вновь гергиевский шедевр — Шестая симфония Малера. Из трех произведений в программе одно было отменено (Скрипичный концерт Сибелиуса), другое заменено (Пятая симфония Малера на Шестую). На месте осталась только небольшая сюита Прокофьева к "Стальному скоку" — "большевистскому" балету, заказанному Дягилевым Прокофьеву, когда тот еще был далек от решения возвратиться в Советскую Россию.
Кроме очевидного объяснения, почему объявленную Пятую Малера заменили Шестой (а именно: не подготовили), можно предложить другие трактовки. Например: поскольку Малер сегодня в Петербурге — нечастое музыкальное пиршество, каждый опус нужно заново представлять аудитории. Поэтому Гергиев использовал опыт бескомпромиссного творца и пропагандиста новой музыки Арнольда Шенберга, который в своем венском Обществе частных исполнений мог сыграть одно и то же произведение десяток раз, чтобы публика успела в него вслушаться.
В любом случае то была возможность проверить ощущения от звучания гергиевского Малера и убедиться в том, что все так и есть: фактура многослойна, пласты и голоса свободны, но четко скоординированы, соло безупречны, и битва за Малера блистательно выиграна.
ОЛЬГА Ъ-МАНУЛКИНА, Санкт-Петербург