Анна Толстова, чудесный наш автор, проявила гражданские чувства и разместила в Facebook такое сообщение: "Караул!!! Очередное наступление на науку в матвиенковской губернии! У Павловской опытной станции Всероссийского института растениеводства отбирают землю — под элитные коттеджи. Это крупнейшая в мире коллекция плодово-ягодных культур". В чем неприятность гражданских чувств? Плаваешь себе в душном своем мозговом отупении, а тут беспокоят. Ну да, крупнейшее в мире собрание, ну да, основано сгинувшим в лагерях Николаем Вавиловым, ну да, эти семена не съели в блокаду, научные идеалы у них были, умирали с голоду, а коллекцию хранили. Но теперь-то нет у нас идеалов, правда же? Что она не знает, где живем, что ли? Это сейчас такой модный российский тренд — освоение научных полей под мелкокоттеджный девелопмент. Не видали еще на дорогах билбордов: "Наукоемкие участки без подряда?" Приглядитесь. Сейчас вот Сколково осваиваем. Чего она, спрашивается, кричит караул?
Однако ж она не просто так разместила, а еще со ссылкой на английскую газету The Independent. Майкл Маккарфи, который у них главный по экологии, просто обрыдался там, что у нас творится в Павловске. Там, говорит, сто видов крыжовника, малины и вишни гибнет, ужас. Ягодка к ягодке! А клубника-то, клубника. Тысяча видов одной клубники пойдет под бульдозеры! И там Кэри Фаулер, директор Глобального фонда по разнообразию сельскохозяйственных культур возмущается, и Норман Луни, президент Международного общества сельскохозяйственных наук, и Джим Хэнкок из Мичигана, главный мировой специалист по клубнике — все просто в шоке от того, что у нас происходит. Люди тихого нрава, ботаники, в сущности, а шум подняли, ровно будто правозащитники.
Неприятно это. Потому что хоть и плаваешь в мозговом отупении, но хочется соединиться с западной элитой, чтобы она уже полностью считала тебя за своего, хочется быть модным и гламурным, а тут "чудовищная трагедия для всего мира". Далась им наша клубника, ей-богу. А причем ботаники-то у них сейчас в авторитете. У них, знаете, экологическое сознание, и как раз самый гламур — ботанический. И такое неприятное пятно на нашей экологической репутации.
С другой стороны, у нас ведь, в сущности, не экологическое сознание, а экологическое бессознательное. Я имею в виду, что оно у нас глубоко вытесненное, и нечего его втискивать и вытаскивать наружу. Я вообще этот текст собирался писать совершенно про другое. Я собирался писать про Шанхай, про всемирную выставку "Экспо-2010". Это мировое событие, туда каждый день ходят по полмиллиона китайцев, а в сентябре, говорят, приедет президент Медведев. А пока мы готовим национальный доклад России по участию в "Экспо", и это специальная правительственная программа, там должно быть определено, какое место сейчас наша страна занимает в мировом контексте, а мировой контекст — в нашей стране и чем мы друг другу могли бы пригодиться.
Ну вот, открываю я сайт этой выставки, чтобы узнать какие новости, и обнаруживаю, что 1 июля английский павильон, который спроектировал Томас Хизервик, получил премию Любеткина. Премию эту вручает Королевский институт британских архитекторов за лучшую британскую постройку за рубежом, в честь Бертольда Любеткина — русского конструктивиста, который эмигрировал в Англию и теперь там считается великим.
Британский павильон на выставке действительно самый модный. Он похож на квадратный одуванчик. Стены его состоят из бесконечного количества стеклянных стеблей, которые собираются вместе в сравнительно пушистые стенки и очень изысканно освещаются. Красивая вещь, но ведь в чем подлость? Эта штука называется "собор семян". Каждый стеклянный стебель в основании несет семена определенного вида растений, всего их там 60 тыс. Это экспозиция ботанического сада в Кью, и с ее помощью Великобритания представляет экологию как повестку дня для будущего мирового развития. Это они так говорят. А этот сад в Кью — второе крупнейшее мировое собрание семян в мире. А первое — это как раз наш Всероссийский институт растениеводства, которому принадлежит Павловская опытная станция, которую мы тут решили пустить под бульдозеры.
Прям кажется, что они специально стараются сделать нам разные неудовольствия. Понимаете, лучшей экспозицией главной мировой выставки как раз сейчас признана экспозиция второго после нас собрания, и мы свое уничтожаем, чтобы они уж были первыми. И еще туда, в Шанхай, приедет Медведев, его поведут смотреть этот павильон, и может случиться большая неловкость.
Теоретически можно предположить, что Россия как-то в связи с этим проснется. Вот, например, Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин посетил 150 лет назад открытие первой выставки художников-передвижников. И там была выставлена картина Григория Мясоедова "Ботик Петра I". Михаил Евграфович так описывает сцену встречи этой картины с работниками идеологического фронта: "Перед картиною г. Мясоедова, изображающей Петра Великого, рассматривающего знаменитый ботик, который сделался впоследствии родоначальником русского флота, стоял цензор и неутешно плакал. "Что с вами?" — спросил я его. "Помилуйте! — отвечал он мне.— Посмотрите, как великий-то государь был любознателен! как он любил науку! с какою благородною алчностью следил за ее открытиями! А мы-то! а я-то!" Сказавши это, он изнемог и упал на грудь г. Мясоедова..."
Я вот думаю, вдруг так получится, что госпожа Матвиенко, узнав, про то, что случилось в Шанхае, как-то тоже изнеможет? И в отсутствие груди г. Мясоедова поедет в Павловск, упадет на землю, принадлежавшую опытной станции Всероссийского института растениеводства, поцелует ее и возопит: "Простите меня, православные ботаники!" Вполне, конечно, можно себе такое представить. Потому что Петербург ведь окно в Европу, и очень хочется соответствовать. Как доказывают русские историософы западнического склада, Россия только тогда чего-то добивалась, когда она сливалась с Западом и становилась его органической частью. А с кем прикажите сливаться, когда там экология? Приходится с ботаником.
Но возможен, вероятно, и другой путь. Вот Иосиф Бродский. Его выслали на Запад, он там стал нобелевским лауреатом, а что писал? "Я не то что схожу с ума, но устал за лето. // За рубашкой в комод полезешь, и день потерян. // Поскорей бы, что ли, пришла зима и занесла все это // — города, человеков, но для начала — зелень". И даже когда он это написал, то было не совсем понятно, почему он так против зелени. А теперь оказывается, что эти строки были пророческими.