Искусство расписывания улиц, называемое стрит-артом, недолго держало марку модного бунта против властей и большого арт-мира. На выставке французских художников "Улицы без границ" в центре дизайна ArtPlay корреспондент "Власти" Валентин Дьяконов попытался понять, как революционная ситуация стала нормой.
В этих людях ни за что не угадаешь уличных художников. Образ вандала в широких штанах с баллончиком и закрывающей лицо банданой не сочетается с внешностью очкариков и интеллектуалов, известных под псевдонимами-логотипами Jana&Js, C215, ZEVS, L`Atlas, Adek и YZ. Они больше похожи на студентов и аспирантов — а иные и на преподавателей — Сорбонны. Дело в том, что происхождение французского стрит-арта отличается от американского и британского. В англоязычном мире стрит-арт вырос в бедности, в плохом районе и особой субкультуре в основном чернокожей молодежи. Почти все сколько-нибудь заметные американские граффитчики начинали с самого низа. Английский стрит-арт тоже был средством самовыражения не самых обеспеченных слоев общества, хотя в пролетарском происхождении самого известного британца Бэнкси есть поводы усомниться — уж больно умен. В любом случае, для творчески настроенных хулиганов США и Англии были и остаются крайне важными ценности общины, района, своей тусовки — в общем, корни. Там до сих пор актуальны скандалы и перебранки по поводу того, кто кому "продался", и каждый факт сотрудничества уличного художника с коммерческой организацией вызывает резкие замечания его коллег.
Во Франции дело обстоит совершенно иначе. Большинство участников "Улиц без границ" нашли себе галереи вскоре после того, как начали заниматься стрит-артом. "Граффити — это движение, там есть свои правила — как рисовать буквы, где их рисовать и так далее",— объясняет YZ, девушка, похожая на сотрудницу Библиотеки имени Ленина. Свою родословную она ведет не от американцев, а от знаменитых событий мая 1968 года, самого крупного и эффектного бунта в Европе во второй половине ХХ века.
Тогда группа студентов, вдохновленных идеями марксистов из объединения "Ситуационистский интернационал", спровоцировала несколько акций неповиновения профессорам и властям в университетах Франции, включая и крупнейший — Сорбонну. Их примеру последовало около десяти миллионов рабочих, чья забастовка грозила выключить экономику страны и разрушить — хотя бы на время — инфраструктуру. И студенты, и рабочие хотели ни много ни мало сменить правительство и отправить в отставку тогдашнего президента Франции Шарля де Голля. Массовые выступления на улицах Парижа, однако, толком ни к чему не привели. Главный французский профсоюз пообещал рабочим поднять зарплату, а де Голль пригрозил ввести чрезвычайное положение, если все не вернутся на свои места. Забастовки и акции протеста понемногу сошли на нет через две недели после начала, а на внеочередных выборах де Голль одержал сокрушительную победу. Тем не менее, по общему мнению, май 1968 изменил атмосферу в стране и стал мостиком из мира консервативных ценностей в эпоху либерализма и толерантности.
Выброс энергии породил и свой фольклор, перлами которого до сих пор вдохновляются студенты всех стран мира. На стенах Парижа восставшие писали фразы типа "Будьте реалистами, требуйте невозможного", "Скука контрреволюционна", "Ты нужен начальнику, а не он тебе". Во время уличных выступлений появились и своеобразные "Окна РОСТА" по-французски — плакаты, изготовлявшиеся группой анонимов под вывеской Atelier Populaire ("Народная мастерская"). Они в примитивистском духе оформляли лозунги неслучившейся революции и комментировали действия официальных организаций. Одним из самых известных плакатов "Народной мастерской" стало изображение полицейского с дубинкой и щитом, на котором красовался логотип SS. СМИ тоже получили свою долю критики — плакат с бутылкой и надписью "Пресса. Не принимать внутрь". Именно с "Народной мастерской" начинается история французского стрит-арта. Конечно, в 1980-е годы он получил прививку классического граффити, однако французы так и остались приверженцами интеллектуальных ценностей.
Хотя в России никогда не был, он правильно понимает растущую роль РПЦ в российской политике и обществе
Фото: Юрий Мартьянов, Коммерсантъ
"Я начала с увлечения "новыми реалистами" — Арманом и Ивом Кляйном",— говорит YZ. "Конечно же, я люблю Малевича. Концептуалисты на меня повлияли. И американская живопись, например дриппинг Джексона Поллока. Еще дадаисты",— отвечает на вопрос о влияниях ZEVS. Его хорошо знают и в мире, и в Москве, по крайней мере, узкий круг здешних умельцев: Кирилл Кто, один из основателей команды "Зачем?", расписавшей этим словом многие стены Москвы, называет его "абсолютным классиком". ZEVS прославился акциями вполне в духе 1968-го. Только вектор его протеста направлен в сторону рекламы и бизнеса. Поэтому ZEVS, как и многие современные художники, работающие с чужими логотипами, представляет собой типичную мишень для судебных исков крупных корпораций. Одной из самых известных его работ является потекший логотип Chanel, нарисованный на бутике Giorgio Armani. И та и другая фирма выставили ZEVS`у счета на несколько сотен тысяч евро за ущерб деловой репутации. Впрочем, совершенно справедливо: именно ущерб он и собирался нанести. В другой раз ZEVS занялся киднеппингом и "похитил" с плаката кофейной корпорации Lavazza в Берлине изображение модели, аккуратно вырезав его по контуру. За возврат картинки он требовал выкуп в размере €500 тыс., который предсказуемо не получил.
Подобные высокотехнологичные хулиганства для других французов не характерны. Работы C215, YZ и дуэта Jana&Js больше похожи на дипломы выпускников Суриковского училища, только выполненные в ярких, привлекающих внимание цветах: на улице художник, как и рекламщик, не может позволить себе быть невидимым. Особенно близок традиционной школе C215, который для работ, сделанных в Москве, выбрал соответствующую натуру — православного священника и женщину средних лет, обычную посетительницу магазина "Копеечка". Портреты современников выдают в С215 современного передвижника.
Налицо интересный парадокс. С одной стороны, уличные художники являют собой пример авангардного бескорыстия. Ими движет футуристическое желание приравнять улицы к палитрам и противопоставить коммерческим украшениям городов — рекламе, вывескам, объявлениям — чистое искусство. К тому же они творцы вне закона, и то, что они делают на улицах, владелец стены имеет полное право закрасить, да еще и заявить в полицию. С другой стороны, энтузиазм уличных художников противостоит тотальному скепсису мира искусства, обитатели которого предпочитают высказывать сколь угодно радикальные взгляды в безопасности белых стен галереи или музея.
В тоннеле центра дизайна ArtPlay YZ сделала целую инсталляцию на тему Парижа и его узнаваемых элементов, от кафе до танцовщиц из «Мулен Руж»
Фото: Юрий Мартьянов, Коммерсантъ
Стрит-арт эстетически консервативен, и на стенах галерей он выглядит очень традиционно. Но тут есть важный нюанс. Пусть акции дадаистов, которыми вдохновляется ZEVS, или гиперреализм, которому следуют C215 и Jana&Js, давно переварены большим арт-миром и помещены под стекло, но к городской среде все эти приемы, от коллажа до инсталляции, не применялись. И в новых обстоятельствах они выглядят живо. Чем менее комфортно становится в современных городах, тем уместнее в них стрит-арт. Собственно, современный уличный художник намного ближе архитектору и ландшафтному дизайнеру, нежели профессионалу, строящему карьеру в галереях. Участие в коммерческих историях не кажется мастерам стрит-арта недопустимым и постыдным.
Уличное искусство как общественное служение — вот кредо французов. Степень серьезности у них зашкаливает: сказывается наследие 1968 года. "В 2003 году я сделала проект "Открой глаза",— рассказывает YZ,— и посвятила его войне в Ираке. А скоро поеду в Гваделупу и буду делать там серию работ, посвященных истории страны — колонизации, рабству". "Мы, конечно, художники не политические и никогда не писали на стенах агитационные лозунги и призывы,— говорит Js.— Но свое творчество я рассматриваю как социологический проект, мне интересно исследовать связь между городом и его жителями".
"Некоторые критики и теоретики хотят отделить стрит-арт от искусства вообще, но на самом деле это единая среда. Главное, чтобы художник был хороший",— уверен Js. Это мнение потихоньку становится общим местом. Нью-йоркский Музей современного искусства (МоМА) приглашает уличного художника по прозвищу Poster Boy по-своему переиначить рекламную кампанию МоМА в местном метро. На родине Бэнкси, в Бристоле, проводят референдумы по поводу того, оставлять ли его граффити на стенах. Хотя у уличных художников к именам на слуху отношение скептическое. "Я уважаю Бэнкси,— говорит ZEVS,— но ведь то, что он делает,— это, в сущности, карикатуры".
Пока ни в одном музее мира нет отдела коллекционирования и хранения стрит-арта, но можно предположить, что скоро появится. Еще одно усилие, вандалы, и ваши работы будут висеть на стенах Лувра, а хулиганы нового поколения займутся чем-то другим. Например, незаконным высаживанием деревьев и прочей растительности.