Суббота и воскресенье — два главных дня на Берлинском фестивале. Пик концентрации звезд и волнения публики! Это были также и русские дни: показывали "Русский бунт" и "Ворошиловского стрелка". А Кире Муратовой сам Анджей Вайда вручил "Приз свободы".
Русский уик-энд начался с печального известия: в пятницу умер Роже Вадим, он же Племянников, известный не только как режиссер, но и как любвеобильная "Синяя Борода", и как крестный отец триады звезд: Брижит Бардо, Катрин Денев и Джейн Фонды. Ни одной из них в Берлине не оказалось, и отдавать посмертные почести русскому парижанину пришлось Жанне Моро — ретроспективной героине нынешнего фестиваля. Она не была замечена в числе пассий Вадима, но снималась у него в фильме "Опасные связи", в свое время вызвавшем цензурный скандал и положившем начало адвокатской карьере будущего президента Франции Франсуа Миттерана. На сей раз Жанне Моро пришлось иметь дело с другим главой государства: актрису чествовал в Берлине сам канцлер Шредер.
Суббота прошла под знаком Леомании: в Берлин пожаловал Ди Каприо. Строя новый киногород на Потсдамерплац, архитекторы явно недооценили энтузиазм берлинской публики. Фаны заполонили площадь Марлен Дитрих, не давая возможность подъехать виповским лимузинам и уж тем более фестивальным автобусам. Показывали "Пляж" автора культового "Trainspotting" Денни Бойла. Фильм, может быть, не столь культовый, но вполне современный по мыслям и языку. Своего рода фиксация краха всех коллективистских утопий ХХ века, включая наркотический рай. Группа авантюристов и гедонистов обретает этот рай на острове вблизи Таиланда, но при ближайшем рассмотрении эти милые люди оказываются заложниками и пособниками наркомафии.
Полдня с группами журналистов (предварительно подвергнутых селекции и чуть ли не гэбэшной проверке) неутомимо встречался Ди Каприо. Он говорил ровно то, что положено в таких ситуациях изрекать голливудским звездам. Больше, чем слова, говорил его вид: вид человека, умеющего хорошо работать и так же хорошо отдыхать. Бородка на раздобревшем лице и упрямые морщинки на лбу свидетельствовали, что мальчишеский период у Лео кончился и теперь ему остается либо сойти со звездной сцены, либо по-актерски и по-мужски заматереть, как Марлон Брандо. Судя по интенсивности, которой он наполняет построенную на минимуме событий драматургию "Пляжа", второй вариант для Ди Каприо не исключен.
В воскресенье эстафету принял Мэтт Дэймон. Рядом с ним была его подруга Гвинет Пэлтроу, но ее роль в "Талантливом мистере Рипли" Энтони Мингелы оказалась скорее декоративна. Дэймон же играет потрясающий характер, некогда сделавший имя молодому Алену Делону (фильм "На ярком солнце" — экранизация той же самой книги Патриции Хайсмит). Характер обаятельного убийцы, присвоившего себе чужое имя, вещи, манеры, образ жизни и социальную роль. Если Делон был природным красавчиком, Дэймон играет имитацию красоты — и играет здорово. Поэтому, когда актер сказал, что в жизни не хотел бы никого имитировать, но мечтал бы хоть немного походить на Брандо, это не прозвучало пошло.
Фильмы Бойла и Мингелы, рассказывая о богатых бездельниках и о том, как приходится расплачиваться за привилегии, контрастны по стилистике. Клипово-психоделический "Пляж" ничего общего не имеет со старомодной кинематографичностью "Мистера Рипли". Но внутренне картины перекликаются: для героев "Рипли" Европа конца 50-х, феллиниевская Италия с ее стилем dolce vita — это тот самый либертинский рай, который персонажи "Пляжа" ищут в экзотическом Таиланде.
России в таком случае могла бы быть отведена роль экзотического ада. Русский бунт стал темой картины Александра Прошкина. Он же, в карикатурном виде, становится сюжетом "Ворошиловского стрелка". Приходилось слышать от здешних эмигрантов: зачем везут сюда фильмы о насилии, когда и так все полнится разговорами о жестокости русской мафии? Однако на пресс-конференции этих вопросов не возникло. Прошкин с Сергеем Маковецким, блестяще сыгравшим Швабрина, были красноречивы — в отличие от Станислава Говорухина, который и в Берлине был озабочен большой политикой, и от дискуссий о своей картине отказался.
Авторы "Русского бунта" убедили аудиторию в том, что Пушкин не только великий, но и современный писатель, а постановочный потенциал нашего кино позволяет выпускать больше, чем одного "Сибирского цирюльника" в десятилетие. Главное — в этом убеждал и сам фильм, можно было находить в нем тысячу недостатков, но все равно в берлинской конкурсной программе он смотрелся вполне достойно. Так что на вечернем русском приеме пить водку и есть черную икру ложкой можно было без всякого зазрения совести.
Самый каверзный вопрос нашим кинематографистам задали поляки: "Почему положительных героев в фильме играют польские актеры, а отрицательных — русские?" На что Прошкин ответил, что у нас все заражено гангстеризмом и насилием, а Польша уже прошла этот период. Поляки более свободны, и среди них режиссер нашел своих героев. Они оказались ближе Пушкину, чем наши "американизированные маленькие шварценеггеры".
АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ