Вчера в 13.00 на Пушкинской площади в Москве прошел митинг журналистов в защиту пропавшего в Чечне репортера радио "Свобода" Андрея Бабицкого. Как всегда в подобных случаях, речи в защиту конкретного репортера оборачивались лозунгами в защиту свободы слова, демократии и прав человека вообще. А специальный корреспондент Ъ ВАЛЕРИЙ Ъ-ПАНЮШКИН, стоя в толпе, невольно сравнивал этот митинг с прошедшим двумя неделями ранее митингом в защиту Александра Хинштейна.
Прежде всего поразило меня то, что на митинге в защиту Бабицкого не было главного редактора "МК" Павла Гусева. Уж как кричал Гусев две недели назад в защиту свободы слова, уж как переживал за судьбу независимой прессы, но вот ведь, когда надо было опять в защиту все той же свободы слова выступить, Гусев взял и не пришел. Может, неотложные дела? Срочная командировка в "горячую точку"? Но тогда логично было бы предположить, что кто-то же из сотрудников "МК" находится же в Москве и может же прийти на площадь с заранее заготовленными плакатами двухнедельной давности. Нет. Не пришли.
На митинге в защиту Хинштейна Гусев нападал в основном на Рушайло и Березовского и апеллировал при этом к Путину: мол, обрати, государь, внимание, как вольнолюбцев притесняют. Однако же вчера все вопросы про Бабицкого волей-неволей пришлось бы обращать к Путину, да еще и с довольно жесткой интонацией. И от "МК" на всякий случай никто не пришел.
В защиту Хинштейна был выстроен специальный помост и привезены красивые микрофоны с динамиками. В защиту же Бабицкого говорили в простой мегафон и просто со ступенек, без всякого помоста.
Хинштейна приходили защищать Скуратов и Юшенков. Бабицкого Скуратов защищать не пришел, зато пришла Новодворская.
На митинге в защиту Хинштейна журналистов было в десять раз меньше, чем злобных сталинистов, вчера же на Пушкинской площади каждый второй человек в трехсотенной толпе держал в руках блокнот, диктофон, фото- или видеокамеру. Получалось так, что коллеги у памятника Пушкину снимали на пленку друг друга и друг друга по очереди интервьюировали.
Чуть ли не единственной газетой, участвовавшей и в том митинге, и в этом, оказалась "Версия". Главный редактор ее Рустам Арифджанов стоял в своей неизменной красной арабской кефайе и улыбался:
— Я же говорил тебе, Панюшкин, мы будем заступаться за любого журналиста. И за тебя будем заступаться, хоть ты и враг.
На Пушкинской площади был, конечно же, шеф московского бюро радио "Свобода" Савик Шустер. Он трогательно благодарил коллег за то, что пришли, и обещал обязательно найти Андрея Бабицкого, "если Андрей, конечно, жив".
Еще на площади стояли журналисты газеты "Сегодня" и "Общей газеты". Я видел заместителя главного редактора журнала "Итоги" Машу Липман. Она просто молчала.
Журналистку Евгению Альбац обступили демократически настроенные бабушки и стали расспрашивать про Чечню, откуда Альбац недавно вернулась.
Альбац говорила, что власти нарушили Конституцию в том смысле, что не дают народу свободно получать информацию и с той, и с другой стороны фронта. С другой же стороны фронта, как ни относись к его репортажам, вещал только Бабицкий.
— А почему так плохо организован митинг? — сетовали бабушки.
— Не я же его организовывала.
— Что толку от ваших слов, если их не слышно!
— Слышно,— улыбалась Альбац и отказывалась давать автографы.
На самом деле на митинге в защиту Андрея Бабицкого можно было обойтись и вовсе без мегафона. Большинство людей были друг с другом знакомы и заранее знали, что хотят друг другу сказать.
Главное же различие между митингом в защиту Хинштейна и митингом в зашиту Бабицкого заключается в том, что во время последнего автору этих строк хотелось все же подержать какой-нибудь плакат.