В Париже в Fondation Cartier проходит выставка Херба Ритца, одного из самых модных фотографов последнего десятилетия. Первая выставка фотографа из Лос-Анджелеса в столице фотографии пользуется невероятным успехом. О феномене Херба Ритца — АРКАДИЙ Ъ-ИППОЛИТОВ.
Нет ничего более условного и в то же время более ощутимого, чем бег времени. Кто придумал, что первого сентября начинается осень, а первого января новый год? Цифры дат, произвольные в своей абстрактности, тем не менее, уже давно обрели власть закона над человеческим существованием, и именно ими стало измеряться наше бытие. Чудесным образом цифровая сетка времени, вроде бы плоская и холодная, как таблица умножения, в нашей памяти обретает плоть и кровь, становится образной и чувственной реальностью. Произнося такое условное словосочетание, как "шестидесятые годы", мы очень конкретно ощущаем приметы реальности, что оно подразумевает: бушующий Латинский квартал, упоительные звуки "Битлз", легкий запах травки, короткие юбки, стриженные под мальчиков девушки и длинноволосые молодые люди. Все это сливается в единый образ свободы, молодости и протеста, разительно отличающийся и от пятидесятых, и от семидесятых.
Одним из самых удачных проектов фотографа Херба Ритца стал календарь "Женщины десятилетий" (Women Through the Decades), представляющий наше столетие. Его история выстраивается чередованием двенадцати женских ню, для которых позировали известные сегодняшние манекенщицы, загримированные и стилизованные в духе определенного десятилетия. Так как месяцев в году двенадцать, а десятилетий в веке на два меньше, серия обрамлена еще двумя условными фигурами: Belle Epoque, черноволосой красавицей Чандрой Норт, в бесстыдном канкане подтянувшей пышные юбки, и условным "Будущим" — абсолютно обнаженной негритянкой Элек Уэк, чья нагота столь же совершенна и столь же сексуальна, как нагота космической ракеты.
Это собрание обнаженных и полуобнаженных девушек с равным удовольствием будет разглядывать и заурядный потребитель порнографических журналов, и высоколобый эстет. И, несомненно, эротические фотографии превращаются в сжатые и необычайно интеллектуально насыщенные повествования о культурных феноменах десятилетий, что сложились в единую историю нашего удивительного, восхитительного и, увы, уже прошедшего столетия. Характерно при этом, что при всей стилизованности изображений ни на минуту не возникает сомнения в том, что они сделаны именно сейчас, что они совершенны в самом прямом смысле этого слова. Это эстетика именно сегодняшнего дня, салонный эклектизм конца 90-х — это фотографии Херба Ритца, одного из самых модных и известных сегодня фотографов, чья большая выставка открыта в Париже, в выставочном зале Фонда Картье.
Еще два десятилетия тому назад, а для некоторых, может быть, и сейчас такое определение, как "салонная эклектика", прозвучало бы страшным ругательством. Эклектизм подразумевал недостаток оригинальности стиля, а салонность — компромиссность, бесконфликтность и желание успеха, что казалось несовместимым с чистотой устремлений авангарда, всегда желающего быть первым и единственным. Это стремление во многом и определяло всю эстетику столетия, с самого своего начала резво скакавшего вперед, признавая только будущее. Однако с возрастом прыть поумеряется у всех, в том числе и у XX века, так что в 70-е годы современность стала путаться в своей радикальности и вдруг осознала, что в эстетике нет прошлого и нет будущего, есть только настоящее, где и то и другое могут вполне комфортно жить бок о бок. Стало понятно также, что обложка модного журнала и актуальнейшие произведения современного искусства вполне могут существовать в единой плоскости и быть взаимозаменяемыми: интеллектуализм включает в сферу своих интересов область fashion наравне с историей искусств, а fashion без интеллектуальной истории искусств жить не может. Так родился дух восьмидесятых, особый стиль влиятельных домов мод, культа фешенебельных спортзалов, шикарных квартир в историческом центре Рима, Парижа и Барселоны, романов Умберто Эко, топ-моделей обоего пола и помешательства на гипсовых слепках с античных скульптур. Стиль очередного неоклассицизма, самодостаточный, эгоистичный, подчеркнуто красивый и очень гламурный, захвативший предшествующее десятилетие.
Крестным отцом этого стиля был, конечно, Майплторп, утверждавший его даже с некоторой агрессией. В его фотографиях есть какая-то отчаянность, заставляющая художника перейти все рамки пристойности. Ритц по сравнению в Майплторпом кажется слегка обсыпанным сахарной пудрой, но принципы их видения имеют одни и те же корни. Их ощущение красоты густо замешано на красивости, они осознанно уничтожают разницу между музейным шедевром и картинкой модного журнала, приравнивают бельведерский торс к торсу качка из fitness club. Майплторп начинает, а Ритц блистательно развивает ренессанс черно-белой фотографии, произошедший именно в 80-е годы. Чистота и ясность композиции, подчеркнутая скульптурность тел, графическая четкость в построении пространства служат для создания идеального мира, где царствует шик высшей пробы. Именно в этом идеальном мире индивидуальность суперзвезд звучит особенно резко. Он — как фон для драгоценностей, и нет ничего удивительного, что Херб Ритц стал портретистом всех современных знаменитостей: Мадонна, Николсон, Хоффман, Глин Клоуз, Деми Мур, Мишель Пфайфер и сотни других сиятельных персон счастливы были ему позировать. Быть запечатленным камерой Херба Ритца — значит войти в число небожителей.
Девяностые годы с их тарантиновским мельтешением и стремлением к выразительности в ущерб стильности — уже другое десятилетие. Восьмидесятые — время Мадонны, время Армани и Версаче, девяностые — время Spice Girls, Дольче и Габбана. Некоторое перемещение акцентов не означает, однако, исчерпанности темы — стильность Херба Ритца по-прежнему пленяет, и его фотографии до сих пор — одно из самых желанных украшений как модных ночных клубов, так и элитарных выставок.
Выставка в Fondation Cartier работает до 12 марта.