Первое интервью после назначения на должность министра культуры МИХАИЛ ШВЫДКОЙ дал корреспонденту Ъ ВИКТОРИИ Ъ-АРУТЮНОВОЙ.
— Что нового в нынешнем Министерстве культуры по сравнению с прежним — тем, где вы с 1993-го по август 1997 года работали заместителем министра?
— Во-первых, практически обновился кадровый состав: поменялись все заместители. Во-вторых, это просто другая управленческая структура, в которой работает значительно меньше людей. А это очень важно для нормальной работы любого министерского аппарата. В-третьих, и здесь надо отдать должное Владимиру Егорову (к которому я отношусь с большим уважением, у нас добрые товарищеские отношения), впервые за 90-е годы министерству удалось выполнить бюджет на 100%. В этом же безусловная заслуга Валентины Матвиенко и Владимира Путина.
— Почему именно Путина?
— Должен сказать, что, судя по тому разговору, который состоялся у нас с Путиным неделю назад, когда происходили все последние изменения, исполняющий обязанности президента очень серьезно относится к российской культуре. Тем более что для России культура является синонимом государственности. Если вы не против, я позволю себе процитировать Томаса Манна. Рассуждая о русской литературе, он писал: "Есть великая немецкая литература, великая французская и английская, но русская — святая". Российская культура — святая. В этом есть ее особая миссия для нации. Быть министром такой культуры — высочайшая ответственность.
— Правда ли, что сейчас обсуждается возможность укрупнения вашего министерства за счет вхождения в его состав, например, Госкино и Госфильмофонда?
— Слухи я не комментирую.
— Но, с вашей точки зрения, такие изменения целесообразны?
— Целесообразно все, что полезно культуре.
— Какие кадровые перемены ожидаются в связи с вашим назначением? Будет ли назначен вашим заместителем Владимир Малышев, какова судьба Натальи Дементьевой?
— Готов ответить на этот вопрос не раньше чем через месяц. Ко всем этим людям я отношусь очень хорошо, знаю их по жизни, а некоторых — и по работе. Уверен лишь в том, что все изменения необходимо осуществлять с предельной осторожностью.
— Говорят, что уже написано письмо деятелей культуры в защиту Егорова. Вам об этом что-нибудь известно?
— Я знаю, что такое письмо есть и оно подписано руководителями творческих союзов. Мне известно также, что оно появилось благодаря инициативе некоторых коллег из Госдумы. Должен вам сказать, что я их понимаю: любые перемены плохи. Но это письмо в защиту Егорова, а не против меня. Я, в свою очередь, постараюсь, чтобы изменения в Министерстве культуры не отразились на жизни творческих союзов.
— Какова дальнейшая судьба Владимира Егорова?
— Она мне не безразлична. Я, как давно служащий человек, воспринимаю любые перестановки с абсолютным пониманием — есть политическая, экономическая целесообразность. Как вам известно, я, например, не собирался уходить с телевидения. Моя задача сейчас заключается в том, чтобы Владимир Константинович имел достойное место работы.
— Но разве это не задача Путина, Матвиенко, президентской администрации?
— С точки зрения иерархии — да. Но я готов помочь чем смогу.
— Светлановский оркестр объявил о начале забастовки. Вы знаете об этом конфликте и что вы о нем думаете?
— Мой отчим работал в Светлановском оркестре не то с 1939-го, не то с 1943 года. Я впервые услышал его в 1958 году. Мой брат играл там. Я слишком хорошо знаю эту проблему и думаю о ней с напряжением. Я знаю о забастовке и полагаю, что это не лучшая форма жизнедеятельности творческих людей. К сожалению, конфликт этот слишком тяжелый и публичными демонстрациями его не разрешить. О каких-нибудь более конкретных путях выхода из этой ситуации говорить пока не готов, поскольку до 16.40 вчерашнего дня — пока я не узнал о своем назначении — я не позволял себе размышлять о судьбах культуры больше, чем любой другой гражданин.