В Музее архитектуры имени Щусева открылась выставка "Новая финская архитектура". Это самый скромный модернизм, который существует сегодня в Европе. В Москве он кажется чудовищно вызывающим.
Строго говоря, это не выставка финской архитектуры, а выставка финского фотографа Юсси Тианена, который эту архитектуру снимал. Однако эта фотография вполне адекватна поэтике финской архитектуры — она представляет архитектуру в жанре "как она есть", то есть лишена каких-либо эффектов, ракурсов, искажений, а ее единственное настроение — тихая медитация перед пустой плоскостью стены.
Так что зрителю представляется возможность просто посмотреть, как строят в Финляндии. Это "просто" производит впечатление. Они, во-первых, строят фантастически не похоже на нас, а во-вторых, фантастически похоже друг на друга. Величайшей ценностью полагается квадрат, высокой — прямоугольник, просто ценностью — треугольник. Ряд зданий — просто увеличение количества этих прямоугольников.
При этом они до такой степени лишены пафоса, что это шокирует. Один из центральных объектов выставки — небольшой деревянный вагончик два на семь метров. Это сауна архитектора Якко Кеппо. Представьте себе, что Москва на международную выставку привезла бы в качестве своей национальной гордости фотографию деревянного вагончика.
В свое время Финляндии как-то немыслимо повезло, она фантастически прославилась архитектурой. Два гения — Элиэль Сааринен и Алвар Аалто — во многом определили стиль модернизма всего мира. Уехавший в США Сааринен сочинил, как должен выглядеть американский небоскреб. А оставшийся дома Аалто покорил сердца советских архитекторов, в 60-70-х строивших "под него" все дома отдыха для партийных чиновников. Так что две сверхдержавы покорились крошечной Финляндии.
Но в результате этот успех финнов несколько задавил. Постмодернизма у них не было, они всегда продолжали строить модернистские здания. Когда смотришь выставку, тебе будто говорят: "У нас уже были гении, больше нам пока не надо".
Но хотя эта в высшей степени достойная позиция вырастает из истории финской архитектуры, все равно возникает ощущение, что так не может быть, что здесь какая-то тайна. Дело в том, что эта архитектура ничего не значит. Так, как будто этот модернизм строится в раю, еще до познания добра и зла, формы не приобрели никаких смыслов и просто появляются в своей первозданной чистоте.
Простой пример — здание финского посольства в Москве Туомо Сиитонена. Весь внутренний двор здания забран решетками. Прямоугольными металлическими решетками, которые висят на расстоянии примерно полуметра от фасада. Они висят не из соображений безопасности — во внутренний двор посольства все равно никто не может попасть — а исключительно для красоты. Разноразмерные клетки, разная фактура металла — красиво. То есть им просто в голову не приходит, что значит прямоугольная решетка на окне. Они ею любуются.
В Америке модернизм сделался капитализмом — он оформлял офисы транснациональных корпораций и славил техническую мощь страны. В России модернизм обернулся коммунизмом — выражая пафос переустройства мира. Когда смотришь на финских архитекторов, то вдруг возникает ощущение — это даже не школа, это племя. Модернизм у них стал этнографией.
Этот этнографизм спасает московского зрителя. В фельетоне Салтыкова-Щедрина о передвижниках есть восхитительный эпизод. Провинциальный губернатор, увидев картину Маковского, живописующую деяния Петра Великого, хватается за голову и восклицает: "А мы-то! А я-то!" Так же чувствуешь себя на финской выставке. Мы окажемся абсолютными антиподами — у них изысканная простота, у нас сложная пошлость. Кажется, финны вообще не интересуются ни размером, ни ценой архитектуры. У них никто не стремится стать звездой, выделиться неожиданным приемом. Полное отсутствие индивидуализма. Это архитектура, выросшая из авангарда, но при этом не стремящаяся изобретать ничего нового. Вид финской архитектуры успокаивает: все это честно заработано, вид московской пугает: наверное, ворованное.
ГРИГОРИЙ Ъ-РЕВЗИН
Выставка открыта до 25 февраля.