Некролог
Вчера на 103-м году жизни скончалась Марина Семенова. Мало кто из ныне живущих видел ее на сцене, но все знают, что это была лучшая классическая балерина ХХ столетия.
Слава настигла ее в 1925 году — в год выпуска из Ленинградского хореографического училища. И даже раньше: балетоманы высмотрели юную ученицу Агриппины Вагановой еще на школьной скамье, так что прихода девочки в театр ждали как явления мессии. Впрочем, "девочкой" Семенову не называли и в семнадцать — не дозволяла ее державная стать, победительность осанки, царственное великолепие балеринского жеста. На прореженной эмигрантским отливом сцене бывшего Мариинского театра выпускница моментально стала примой, не знающей ни соперниц, ни завистниц: слишком роскошны были ее внешние данные, слишком непобедимо женское обаяние, слишком безупречен классический танец — после придирчивой Вагановой над техникой балерины изрядно потрудился ее первый муж и однофамилец, строгий академист Виктор Семенов. За четыре сезона, которые юная балерина провела в Ленинграде, она перетанцевала больше партий, чем за последующие 23 года своей карьеры. Среди них те, что стали главными и любимыми на всю жизнь: Одетта-Одиллия, Раймонда, Аврора, Никия.
Что заставило молодую, всеми боготворимую приму в одночасье покинуть родной театр и вместе с мужем целый сезон колесить по окраинам советской империи, чтобы в 1930 году объявиться в шумной и чуждой Москве, мы не узнаем никогда: люди ее поколения, прошедшие выучку сталинизма, всю жизнь стойко оберегали свою приватность от жадного любопытства потомков. Удалую Москву Семенова потрясла: до тех пор Большой театр не знал подобного совершенства — именно так Игорь Моисеев вспоминал ее первое появление в "Баядерке". Балерина успела сразить и Париж: в 1935 году Семенову выпустили на личные гастроли, она танцевала в Opera de Paris с Сержем Лифарем, повелителем французской балетной труппы и французской публики, и своим ошеломляющим успехом нанесла смертельную рану его самолюбию.
Но суетная Москва доставшимся ей сокровищем не воспользовалась: наступила эпоха балетов-пьес, в которых драматическое дарование ценилось выше классического искусства и в которых заколдованных принцесс сменили литературные героини, богатые эмоциями и бедные танцем. Не то чтобы Семенова была неважной актрисой. Просто она была актрисой другого, не психологического, скорее классицистского театра, театра высокой трагедии и высокой комедии. И каково было лучшей балерине своего времени годами не получать новых ролей, не иметь ни одного спектакля, поставленного специально для нее, видеть, как мелеет классический язык в половодье драмбалетов, и выслушивать дифирамбы в адрес более удачливых, но менее талантливых коллег, мы тоже никогда не узнаем. Марина Семенова жаловаться не любила. "Меня выживали. Даже травили",— без горечи, с презрительным пренебрежением скажет она спустя десятилетия — когда ей исполнится девяносто.
Она выжила. Хотя сейчас можно только гадать, как протекала жизнь вдовы расстрелянного "врага народа" Льва Карахана в главном государственном театре, регулярно посещаемом Сталиным. И сколько подлинного мужества и чисто женской отваги требовалось, чтобы во время Великой Отечественной войны безоглядно ринуться в роман с сотрудником американского посольства. Семенова выжила еще и потому, что любила жизнь. В ее отношении к балету не было ни капли фанатизма. Выбирать между сценой и личным счастьем ей не приходило в голову: "Зачем? Я и то и другое сочетала. Что, меня кто-то заставлял, за горло хватал или вешал? Я сама решала свои проблемы".
Одной из проблем, неразрешимых для балерин ее поколения, стало рождение ребенка. Ради дочери Екатерины Семенова пошла преподавать в хореографическое училище — "чтобы она грамотно освоила основы классического танца". Примерно в то же время, в 1953-м, сразу после ухода на пенсию, Марина Семенова начала давать уроки и в Большом театре, чтобы эти ленинградские, выработанные еще Вагановой основы танца привить московскому балету. Репетитор Семенова отвечала и за целые классические спектакли (например, за "лебединые" акты "Лебединого озера"), и за конкретных балерин. Среди ее великовозрастных учениц — Светлана Адырхаева, Наталья Бессмертнова, Нина Семизорова, Надежда Павлова, Галина Степаненко: народные артистки чувствовали себя школьницами в классе этой невероятной женщины, знавшей все секреты балетного ремесла и великую тайну власти над зрительным залом. Никто сегодня не помнит танца молодой Семеновой, практически не сохранила его и кинохроника. Фотографии — даже знаменитого Георгия Петрусова, снимавшего балерину всегда в прыжке, с беззаконно завышенными руками и победительной улыбкой,— не могут воспроизвести ее неповторимого движения. Но в коллективном сознании все равно маячит некий идеальный образ, и каждый раз, когда современной балерине удается изобразить на сцене царственную непринужденность, про нее говорят: "Что-то есть в ней от Семеновой".