Дневники — чтение странное: они вроде и не предназначены для посторонних глаз. Но с другой стороны: а для чего бы еще они могли быть предназначены? Современному человеку затруднительно понять мотивы какого-нибудь своего прапрадедушки, изо дня в день перегонявшего на бумагу впечатления, сны, обрывки мыслей — от мельчайших до эпохальных.
Однако при всей загадочности исходных посылок результаты этого темного, тайного письма оказываются иногда странно привлекательными. Дневники Алексея Суворина, супербойкого и суперплодовитого, хотя и далеко не великого беллетриста рубежа XIX-XX веков и очень удачливого издателя, впервые изданы в полном объеме. Публиковать их начали еще с 20-х годов, и самые сладостные куски затрепали до полной непригодности: например, знаменитую реплику Льва Толстого "Он пугает, а мне не страшно". Между тем семисотстраничный том суворинских дневников предлагает главным образом чтение другого сорта — медитативно-завораживающее, когда непонятно вроде: для чего ты все это себе в мозги запускаешь? Но эдак спросишь себя да продолжаешь читать.
"Погода плохая, дождь, ветер и холодно. Женщина бросилась со скалы в море. Весь берег покрыт зрителями, в несколько рядов мужчины, и женщины и дети. Судили и рядили. На высокой скале люди, по обрывам и т. д. Человек 300 публики окружили труп, вдруг огромная волна наскочила и вся толпа по пояс в воде бросилась на побережье. Зрители от души хохотали. Трагедия и комедия вместе".
Сцена словно из какого-то кино — которое точно видел, но не можешь припомнить: где, когда? Суворин — человек довольно экстравагантных взглядов, извилистой судьбы и вроде бы по мелочам растраченного таланта. Впрочем, его газета — "Новое время" — была в течение долгого времени самой влиятельной в России и очень успешной коммерчески, и кое-какие мотивы суворинской биографии прямо напоминают о многочисленных провинциальных завоевателях столиц: хоть коммунистического разлива 20-х--30-х годов, хоть "новых русских" образца 90-х.
Сейчас, пожалуй, не пишут дневников, но страсть человека к письменному самовыражению неистребима: гигабайты абсолютно приватных текстов, перегоняемые ежедневно электронной почтой по всему миру, суть проявление того же базового инстинкта — задокументировать, как-то подтвердить свою жизнь.
В советские времена распространено было следующее рассуждение: "Вот, в Союзе писателей 10 000 членов. А приличных писателей — пара сотен... И вообще, не может быть в стране трех тысяч поэтов..." Рассуждение не особо умное, но понятное: неприятно, в самом деле, что такое количество людей невыдающихся сумело встроиться хоть в плохонький, но все же вполне номенклатурный разряд. Это так, однако, на самом деле писателей — не пророков, а writer`ов — что в совке, что в России не хватало и не хватает прямо-таки катастрофически.
И книг не хватает, как это ни удивительно. Я думаю, что количество "частных", локальных, малотиражных книг "для себя" будет только возрастать — и даже для человека постороннего такого рода литература дает иной раз любопытное чтение.
Вот пример: сборник мемуаров выпускников МГИМО 1949 года. В принципе — незатейливое издание "для своих". Но не только! "Наблюдая на ряде конкретных примеров, как спирт разрушает интеллект, неизменно выходя победителем в затяжной или скоротечной дуэли, я, разумеется, проникся уважением к силе спирта и презрением к слабости интеллекта". Среди мемуаров — по-дипломатически суховатых, по-партийному немногословных — вдруг встречаешь отличную, класса Ларошфуко, максиму. Менталитет аристократии одинаков что во времена короля-солнца, что при пятизвездочном генсеке.
Это я не к тому, что поэзия растет откуда угодно. Речь о том, что случайное, интуитивное перелистывание мало тебя касающейся книги — вроде дневников дремучего издателя или воспоминаний когдатошних комсомольцев и "стиляг" — все же дает ощущение уплотненного времени, примеренной на себя и прожитой в воображении другой жизни. Большего не стоит требовать ни от какого беллетристического текста.
Дневник Алексея Сергеевича Суворина. The Garnett Press, London.— М.: изд-во "Независимая газета", 1999.
Птенцы гнезда МГИМО`ва.— М.: МГИМО (У) МИД РФ, 1999.