Кризис в Думе случился 18 января. Это первый путинский кризис, если не считать чеченского похода, который вызвал кризис в отношениях Москвы с Западом, однако сделал Владимира Путина не только и. о. главы государства, но и самым вероятным будущим президентом. До 18 января российское общество лишь крепло во мнении, что Путин не только мастерски воюет, но и принимает безошибочные политические решения.
Сам Владимир Путин скандальный думский раскол кризисом не называет. Рассуждает и. о. президента, как и положено политику-прагматику, с калькулятором в руках: кризиса нет, потому что в работающей Думе остается большинство депутатов. Но "водевильный" думский кризис становится прологом к кризису вполне реальному — финансовому.
Месяц после выборов 19 декабря казалось, что Путин вытащил счастливый билет: новая Дума давала Кремлю надежду, что на смену традиционной сваре правительства с депутатами придет вполне конструктивное сотрудничество. Скорее всего, кремлевские политтехнологи эту надежду переоценили — во всяком случае, в том, что кризис 18 января отодвинул начало нормальной работы Думы, есть, безусловно, и их вина.
Когда новая Дума начала работу, не было явных признаков того, что Путин не сможет сподвигнуть депутатов помочь правительству в решении самой острой экономической проблемы — долговой. Для этого нужно было включить в повестку дня первых пленарных заседаний Думы законы, на принятии которых настаивает МВФ. Сегодня в Москву прибывает очередная миссия фонда. А накануне Мишель Камдессю прямо назвал внесение поправок в российское банковское законодательство главным камнем преткновения на переговорах.
Конечно, из этого вовсе не следует, что МВФ сменил бы гнев на милость, окажись российский парламент более сговорчивым. МВФ, скорее всего, будет тянуть с размораживанием кредитов до тех пор, пока Вашингтон не примет политического решения по "русскому вопросу". Здесь есть два главных и практически не зависящих от Думы фактора: завершение чеченской кампании и итог выборов 26 марта.
Тем не менее перспективу возобновления связей с МВФ необходимо сохранить. И не потому, что таковы идеологические предпочтения либерализма, а опять же руководствуясь рациональным расчетом: кредиты МВФ лучше "железного занавеса". Даже на малопродуктивных переговорах с МВФ до руководителей фонда необходимо донести (в частности, поднимая уровень участников переговоров — не зря ведь главный российский переговорщик Михаил Касьянов стал первым вице-премьером), что, во-первых, Россия свои обязательства выполняет, во-вторых, ответственность за возможный поворот в российской экономической политике несет фонд со своей политикой.
Одно из последствий кризиса в том, что время упущено. А вместе с ним упущена пусть и призрачная, но все-таки надежда получить деньги МВФ до 26 марта. Так что и. о. президента теперь на распутье.
Необходимость еще до президентских выборов выплатить кредиторам без малого $3 млрд, укрепить финансирование армии (при нынешнем раскладе политических сил она играет не последнюю роль) и не с пустыми руками звать избирателей к урнам означает: нужно или признать бюджет-2000 безнадежно устаревшим, или прямо заявить, что по долгам будет отвечать не правительство и бюджет, а ЦБ и его резервы. И то и другое — финансовый кризис.
Вопрос в том, как из него выходить? Развилка именно здесь. Путин может крутануть штурвал экономической политики влево — тогда за 26 марта ему можно не беспокоиться. В этом случае главным тезисом его экономической политики станет резкое усиление роли государства. На валютном рынке — продажа 100% экспортной выручки и ограничение свободной покупки валюты. В денежной политике — упор на работу фабрик Гознака. Во внешней торговле — ограничение импорта и огосударствление основных сырьевых потоков, идущих на экспорт. Закончится же все это фактической отменой рыночного валютного курса и госконтролем за ценами.
Альтернатива — превращение фразы, высказанной Путиным 18 января в Думе, о том, что его политика будет "умеренно-либеральной", в принцип. Выбив боевиков из Грозного и не дожидаясь выборов, ему следует выступить с развернутым заявлением об экономической политике. Необходимо, не успокаивая себя статистическими данными об экономическом росте, честно обрисовать финансовые перспективы и заявить о введении ряда нерыночных мер регулирования (той же 100-процентной продажи экспортной выручки), однако как мер временных и обусловленных тупиком на переговорах России с МВФ и другими кредиторами. И действовать Кремль и Белый дом должны строго в соответствии с этим меморандумом, превратив его в главный аргумент на продолжающихся переговорах с фондом.
МЫСЛЬ: "Водевильный" думский кризис становится прологом к кризису вполне реальному — финансовому