Премьера театр
Московский театр имени Станиславского в рамках и по заказу Чеховского фестиваля сделал спектакль "Братья Ч." по пьесе Елены Греминой. Постановку осуществил художественный руководитель театра Александр Галибин. Рассказывает РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ.
Буква Ч в названии пьесы — обозначение семейства Чеховых, хотя в перечне действующих лиц фамилия не встречается ни разу. История о молодых годах Антона, о его первой попытке женитьбы и о его семье. Но помимо чеховского сюжета и сюжета Чеховского фестиваля спектакль встроен в сюжет театрального быта. Как известно, в Театре имени Станиславского в подошедшем к концу сезоне имел место бунт части труппы и сотрудников против худрука Александра Галибина. "Братья Ч." должны были продемонстрировать городу и миру, что склока на творческий процесс никак не повлияла, что господин Галибин не деморализован, что театр серьезно работает над серьезными темами — да и поддержка такой уважаемой организации, как дирекция Чеховского фестиваля, тоже дорогого стоит.
В этом смысле спектакль свои задачи выполнил. Правда, режиссер на всякий случай подстраховался и играет "Братьев Ч." всего для нескольких десятков зрителей, сидящих на сцене. Но ведь и пьеса камерная, жанр обозначен как "сцены из семейной жизни", сам сюжет не предполагает зрелищности, так что формат "зритель на сцене" вполне объясним. В пьесе семь действующих лиц. Мужчины — это семья, хозяева дома, три брата — Антон, Николай, Александр и их отец. Женщины — это приходящие: служанка, подруга дома, невеста одного из братьев. В семье Ч., как известно, была и сестра, а в их дом захаживали, естественно, не только дамы, но гендерное разделение здесь существенно.
Основной сюжет — про несостоявшуюся женитьбу Чехова на Дуне Эфрос, девушке из богатого еврейского семейства. Получив предложение от Антона, она готова была переменить веру ради любви, но родители в этом случае лишили бы ее приданого — и свадьба в конце концов расстроилась. Деньги же Чеховым были очень нужны. У отца и братьев Антона Павловича есть амбиции, но нет возможности прокормить даже самих себя, вот и вынужден младший брат, писатель, заниматься литературной поденщиной, чтобы содержать семью, и постоянно откладывать написание романа. Своих непутевых родственников, беспрерывно досаждающих ему своими глупостями, Антон, в сущности, любит, о чем сообщает в лирических отступлениях. Вообще, он смотрит на своих окружающих как бы уже из вечности, зная наперед, как они проживут и как кончат жизнь.
Тем, кто читал нашумевшую книгу Дональда Рейфилда "Жизнь Чехова", никаких особенных открытий пьеса не готовит. Правда, ее читали далеко не все. А некоторые зрители, видимо, вообще ничего не читали: один из них, услышав со сцены, что сын Александра стал великим актером, озадаченно спросил у своей соседки, какого актера имеют в виду. Так что многие, наверное, и не поймут, что герои пьесы Елены Греминой то и дело начинают разговаривать цитатами из различных чеховских произведений. Прием этот — настойчиво возвращать в жизнь писателя реплики, вероятно почерпнутые им из жизни,— что греха таить, избитый, но действенный: театральная публика понимающе хмыкает, услышав перефразированный монолог пьесы Треплева о мировой душе или стенания Александра Чехова, воображающего себя Шопенгауэром и Достоевским.
Неловкости, возможно, были бы не столь заметны, если бы актеры сразу взяли правильную интонацию. Но на премьере, даже не дав зрителю войти в курс дела, они с таким жаром принялись "лепить образы", что вашему обозревателю стало не по себе. Точнее других были, пожалуй, Станислав Рядинский в роли Антона и Анна Дубова — Дуня Эфрос. Наверное, к ним подтянутся и остальные. В общем, зрителям еще только предстоит убедиться в том, что "блестящих дарований теперь мало, это правда, но средний актер стал гораздо выше".