Конечно, ссылаться на Ильфа и Петрова — такая же пошлятина, как цитировать "Мастера и Маргариту", но вообще нормальные парни — такие, как мы с Олесей из Газеты.ру, — за это и не любят поездки в экзотические места с большой группой коллег, потому что все это дословно описано в третьей части "Золотого теленка" — старый кара-калпак Ухум Бухеев, Лев Рубашкин и Ян Скамейкин и так далее. Все как восемьдесят лет назад. Вот почему у нас у всех были комментарии и фотографии мэра города Сергея Щербакова? Потому что мы все пошли искать бывшего директора шахты Волкова (зовут его, кстати, очень по топливно-энергетически — Игорь Иванович), пришли на улицу Лазо, где он прописан, не застали его дома, стоим во дворе, а тут подъезжает черный Cruiser — мэр приехал выгулять своего шарпея. Спросили его, что он думает о событиях на шахте и вокруг, мэр ответил, что "отвечает только за свои яйца" (то есть только за городское хозяйство, не за шахту), новость о мэре ушла на ленты.
Время от времени мы, конечно, разделялись — Иван уехал к шахтам и написал, что шахтеров, чтобы они не бунтовали, заставляют подметать улицы города. На фотографиях действительно были парни в шахтерских касках, но пейзажи вокруг были не городские.
Потом мы — тоже все вместе — ездили к парню по имени Антон Герасимов, про которого губернатор Тулеев говорил, что он уголовник и находится в розыске — открыл нам папа Антона, увидел на лестнице толпу незнакомых людей с камерами, захлопнул дверь и больше не открывал. Тогда Женя из РИА "Новости" поехал к тому парню, фотографией которого губернатор размахивал, рассказывая о Герасимове. Женя взял у него интервью, и Жене все завидовали, и я тоже завидовал. Чтобы перебить его эксклюзив, поехал в дачный поселок Усинский, где у Волкова (а Волков не дал за эти дни ни одного интервью) дача, нашел ее, меня встретила жена Волкова, которая сказала, что у него заболело сердце и он в больнице. Я вернулся к остальным — вау, у меня есть интервью жены Волкова, — и потом Ира из кемеровской "Комсомолки" ночью ездила в поселок, в доме горел свет в окнах, но больше из дома никто не выходил.