Сразу два московских театра, Новый драматический и Театр Олега Табакова, почти одновременно выпустили спектакли по пьесам Островского. Что, вообще говоря, для актуальной театральной ситуации нетипично: пик увлечения "русским Шекспиром" позади. Но актеры обоих театров с подмостков убеждают зрителей, что в своей любви к классику не намерены оглядываться на моду.
Примечательно, что оба театра выбрали далеко не самые известные пьесы Островского. Но если поставленная в "Табакерке" "Не все коту масленица" все-таки на слуху даже у нетеатральных людей, то Новый драматический откопал какой-то совершенно немыслимый трэш — сцены из пьесы "Тушино" и одноактную комедию "Не сошлись характерами". Разумеется, если бы не фамилия драматурга, вряд ли кто-нибудь вообще решился бы сдувать пыль с этих текстов.
Синхронное появление обоих спектаклей свидетельствует, каким бы странным это ни казалось, не о подъеме интереса к Островскому, а о завершении активного увлечения им. Испокон века имя драматурга накрепко связано в театральном сознании с понятием "актерский театр": то есть отличные роли, сочный русский язык, со знанием жизни выписанные характеры и плюс нечто старомодно-успокаивающее, что для краткости принято называть русским духом. Плюс еще важное умение характеры столкнуть и выстроить последовательно развивающийся сюжет.
Начавшийся в начале 90-х репертуарный бум Островского имел простое объяснение. В классических пьесах обнаружился весьма современный общий конфликт — между желаниями человека и его финансовыми возможностями. Второе пришествие капитализма вызвало второе пришествие драматурга, у которого деньги очень часто выступают в роли главного персонажа. Тема требовала нового подхода, и поэтому к Островскому потянулась серьезная режиссура, склонная не только умирать в актерах. Теперь эта волна сходит, и все возвращается на круги своя: актерам по-прежнему есть что играть, а режиссеру опять достаточно соблюдать медицинский принцип "не навреди". Оба режиссера, Борис Львов-Анохин в Новом и Авангард Леонтьев в "Табакерке", не навредили, словно старомодно опытные фельдшеры.
Львов-Анохин гримирует две одноактные зарисовки под старый провинциальный театр. В первой речь идет о браке по любви в XVII веке, во второй — по расчету и в веке XIX. Бесхитростность сюжетов и очевидность морали способна обезоружить любого. Если кому угодно, можно рассуждать о замысле и промахах лубочной стилизации. Но расчет все же на тех, кто сохранил зрительскую девственность и способен просто умилиться. Таких оказывается достаточно, а другие не пойдут: из названия "Московские истории о любви и браке" все ясно.
Декорации Александра Боровского в "Табакерке" намекают на более радикальное вмешательство в пьесу. Сцена убрана в современные аккуратные строительные леса, и надпись на щитах извещает прохожих, что обходить стройку следует по Малой Ордынке. Шумит невидимый кран и искрит сварка. Короче говоря, в Замоскворечье строят бизнес-центр. Весь радикализм, однако, тут и кончается. Актеры ведут себя как призраки прошлого века, ожившие ночью на этой стройплощадке. Играют ровно так, как играли бы среди пузатых комодов и горшков с геранью.
Хорошо, надо сказать, играют: с чувством, но негрубо; быстро, но не торопясь. Куражится богатый грубиян-олигарх, набирается жизненной смекалки влюбленный приказчик-менеджер, томится симпатичная девушка на выданье, хлопочет старуха-ключница и тревожится за дочернее приданное небогатая вдова. Зачем это сейчас ставить? Ну хотя бы вот затем, чтобы показать публике двух молодых талантливых артистов — Луизу Хуснутдинову и Дениса Никифорова. Так уж в русском театре пока и остается: для актерского организма Островский считается самой полезной домашней пищей, не то что какой-нибудь современный фаст-фуд про шопинг и факинг. Отучить от этой мысли театр раньше, чем отучить отечественных хозяек от приготовления собственных пирогов, не удастся никому.
РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ
Спектакль Нового театра можно увидеть 21 и 29 января, а постановку "Табакерки" — 26-го и 30-го.