В Москве, в рамках кинофестиваля "Лики любви", нам показали "Американскую красоту". В Штатах фильм имеет зрительский успех, получил восторженную прессу, считается главной удачей прошлого года и числится среди самых главных кандидатов на очередные "глобусы" и "оскары". Надо надеяться, "Американская красота" их получит — и это тем приятнее, что речь идет не о мегабюджетном блокбастере, а о довольно камерной философской комедии.
Сценарист Алан Болл до последнего времени ничем особо не прославился. У нас завзятые телеманы могут припомнить это имя в титрах дебиловатого сериала "Грейс в огне". Но однажды он все-таки сел и написал гениальный сценарий. Рукопись попала на спилберговскую студию Dreamworks, причем к Самому. Сам прочитал текст в субботу, а в понедельник с утра запустил фильм в производство, не изменив в сценарии ни единого слова.
Похоже на исполнение американской мечты. О мечте и идет речь в фильме. "Мне сорок два года и, хотя я этого еще не знаю, меньше чем через год я умру" — этой знаменательной фразой за кадром открывается язвительное повествование о жизни среднеблагополучной среднеамериканской семьи в тусклом, среднебогатом пригороде. Это звучит куда скучнее, чем оно есть на самом деле: "Американская красота" рассказывает безупречно выстроенную, уравновешенную историю, где из каждого сюжетного поворота выжат максимум иронии, а абсурд проявляется мягко и неотвратимо, что бы персонажи ни делали, как бы ни пытались соответствовать стереотипам.
Герой, которого играет Кевин Спейси, появившись со своей замогильной фразой, проделывает следующее: он влюбляется в одноклассницу своей дочери, блондинку и воплощение американской красоты. С этого момента все идет наперекосяк. Стереотип "изменить свою жизнь" оказывается ничуть не менее идиотским, чем стереотип "хранить семейные ценности" — оба штампа обнаруживают свою несостоятельность, а как именно и чем все дело кончается, я сообщать не буду.
Фильм поставил известный театральный режиссер, англичанин Сэм Мендес, и две главные звезды, занятые в нем — Спейси и Анетта Бенинг,— тоже актеры в первую очередь театральные. Перед съемками, что довольно необычно, группа долго репетировала, вообще возилась со сценарием. Театральная основа оказалась фильму на пользу. Но, конечно, одних только драматургических и актерских штук было бы мало для столь громкого успеха "Красоты". Есть и социальный message, есть и (довольно несложный, впрочем) метафизический.
Возможно, для нас глумление над клише "американской мечты" не является таким актуальным, как для подзажравшейся клинтоновской Америки. Но вот два приятных момента. Первый состоит в том, что кой-какая рефлексия вполне жива даже и на их фордовско-пшеничных просторах. Когда речь идет о жизни и смерти, всякие социально-национальные различия мало что значат. Второй не менее банален и не менее утешителен: и в Голливуде не только корабли тонут, да железные скорпионы заползают в пупки героям, после чего те начинают страшно чудить. Не все там "Титаники" да "Матрицы" — случаются и приступы вразумительности. Кино в традиционном понимании, доступное (у нас говорят — "народное") и умное (со всякими цитатами и черным юмором), живо и держится бодряком.
МИХАИЛ Ъ-НОВИКОВ