На выборах чилийского президента победил умеренный социалист Рикардо Лагос. Его противник Хоакин Лавин, некогда пиночетовец, а ныне тоже умеренный, но правый, потерпел поражение, проиграв Лагосу около двух с половиной процентов голосов. Спустя четверть с лишним века после свержения военными под командованием Пиночета правительства Сальвадора Альенде социалисты берут реванш.
В семидесятые, когда в Чили Пиночет сверг Альенде, все это казалось советским людям бесконечно далеким. Усилия агитпропа, всегда дававшие результат, обратный желаемому, сделали только одно: появилась шутка про чилийского коммуниста Корвалана, которого СССР вырвал из пиночетовских застенков в обмен на разрешение эмигрировать диссиденту Буковскому: "Поменяли хулигана на Луиса Корвалана". А четверть века спустя события в Чили, где левые побеждают правых в борьбе за президентский пост, неожиданно оказываются весьма близкими нашим политическим заботам. И их левый центрист живо напоминает нашего Примакова, а их правый популист — российского боевого и. о. президента...
Закон маятника, в соответствии с которым правых сменяют левые и наоборот, не знает, судя по новейшей демократической истории самых разных стран, исключений. Когда же его пытаются преодолеть с помощью силы, как это сделал в свое время генерал Пиночет, маятник мстит, как бы задерживая, замедляя свое движение. Так что левые в Чили, похоже, утвердились всерьез и надолго. Рикардо Лагос уже был у власти, входя в центристско-социалистический правящий блок президента Эдуарда Фрея. И то, что левые сумели сделать за десять лет своего правления — прежде всего значительное снижение безработицы,— привлекло, видимо, избирателей сильнее, чем популистские обещания, которые без счета давал во время предвыборной кампании Хоакин Лавин. По мнению многих чилийских политологов, народу понадобятся еще многие годы, чтобы преодолеть отвращение к правым, стойко держащееся на памяти о пиночетовских стадионах.
По всей стране торжествуют сторонники Лагоса в красных банданах с его именем. "Это совсем как в семидесятые,— сказал американскому журналисту веселящийся на улице в Сантъяго молодой человек, которого в семидесятые, естественно, не было на свете,— только нет такой жестокости". Хорошо, если без нее обойдется и впредь, но, что бы там ни было, чилийцы свой выбор, как говорится, сделали. Пусть теперь их нынешнее поколение живет при социализме, пока не надоест. Прочим же странам с неустойчивой политической ситуацией стоит пока приглядеться внимательнее к тому, как складывалось все в Чили перед выборами: может обнаружиться много удивительно знакомого.
Итак, 46-летнему Хоакину Лавину, правому, решительному, весьма агрессивному в предвыборное время и популярному в основном среди хорошо обеспеченных людей, противостоял 61-летний, опытный, имеющий репутацию серьезного и основательного государственника левый центрист Рикардо Лагос.
Лавин напирал на национальную гордость и возможности будущего прорыва в современную экономику — но ему припомнили то, что он был советником у Пиночета в последние годы его правления и вообще не за простых людей. Лагос спокойно и уверенно оперировал достижениями своего правящего блока: безработица снизилась, жизнь по крайней мере не стала хуже, простому чилийцу нечего опасаться за свой завтрашний день... К тому же социалист был известен своим непримиримым отношением к пиночетовщине: выступая по телевидению, он пообещал, что все ответят за свои преступления... В первом туре он одолел с преимуществом всего в полпроцента. Но тут англичане решили не выдавать престарелого диктатора испанскому правосудию, о Пиночете снова заговорили, снова припомнили ему все — и тень пала на Лавина. В результате еще два процента решили пожить следующий президентский срок — в Чили это шесть лет — при социалистах, чтобы окончательно избавиться от пережитков проклятой правой диктатуры.
В общем, размышляя о Чили, невольно приходишь к мысли, что Евгений Максимович, возможно, зря поспешил отказаться от президентских амбиций. Мог бы процента на два с лишним опередить молодого и решительного.
АЛЕКСАНДР Ъ-КАБАКОВ