Городской суд Санкт-Петербурга полностью оправдал капитана 1-го ранга АЛЕКСАНДРА НИКИТИНА, обвинявшегося в государственной измене и разглашении гостайны. В своем частном определении судья отметил, что сотрудники ФСБ, в течение четырех лет пытавшиеся посадить Никитина, грубо нарушали Конституцию и закон о СМИ. С оправданным экологом встретился корреспондент Ъ ДМИТРИЙ Ъ-НОВОКШЕНОВ.
— Суд свое решение вынес. Как вы себя после этого чувствуете, Александр Константинович?
— Словами и не скажешь. А как бы вы себя чувствовали, если бы прокурор требовал для вас 12 лет лагеря строгого режима, а оказалось, что вы невиновны? Знаете, противостоять ФСБ четыре года и два месяца вообще-то тяжело, а выйти победителем... Чувствую — легкость и удовлетворение.
— Вы провели в СИЗО почти год. Как вам сиделось?
— Два первых месяца у меня не было адвоката. Полная изоляция — никаких писем, никаких встреч или свиданий, никаких газет. ФСБ, правда, предлагала своих адвокатов — бывших офицеров КГБ, но я отказывался. А они прессинговали — то каждый день, то через день вызывали и говорили — соглашайся на предъявленное обвинение, бери нашего адвоката. Все равно ведь посадим. Зато, если согласишься, устроим хорошую колонию.
Арестовали меня 6 февраля 1996 года, но лишь после того, как Юрий Шмидт 28 марта выиграл Конституционный суд, у меня появился адвокат.
Сидел я во внутренней тюрьме НКВД. Это в "Крестах", как в газетах пишут, за деньги можно водки купить или домой позвонить, а там цирики (охранники.— Ъ) вообще не разговаривают. Корм — тюремный в соответствии с законом.
В камере моей было две шконки. За все время со мной посидело три человека, которые впоследствии были освобождены.
— Во внутренней тюрьме НКВД сейчас пытают? Может быть, избивают или не дают спать?
— Не знаю. Как только меня посадили, "Международная амнистия" объявила меня первым постсоветским узником совести, затем Европейский парламент начал резолюции принимать. Так что меня не пытали, видимо, это сыграло свою роль. Сразу бы разгорелся международный скандал, и они это понимали.
— Ощущали ли вы поддержку с воли?
— Еще когда у меня адвоката не было, Юрий Шмидт уже работал — выиграл Конституционный суд. А когда появилась связь, когда я узнал о деятельности Bellona, европейских и отечественных правозащитных организаций, когда, наконец, об этом деле заговорили политики и поддержка стала нарастать как снежный ком — я ее ощутил.
— В вашем положении может оказаться любой человек. Что бы вы посоветовали из вашего опыта?
— Главное — помнить о существовании в Конституции Российской Федерации статьи 51, согласно которой можно просто не отвечать на вопросы, касающиеся подозреваемого и его близких. С вами будут вести разговоры, расспрашивать, добиваться компромисса — наши следователи в этом мастаки — и все заносить в протокол. А когда предъявят вам обвинение, выяснится, что вы сами же на себя все и наговорили.
— Решение суда расставило все по своим местам. Вы собираетесь уехать из России? Чем будете заниматься?
— Уезжать я пока никуда не собираюсь. А заниматься буду своей работой, которой накопилось за эти четыре года очень много. Проблемы экологии, правозащитные проблемы. На работу времени ведь не оставалось — все время уходило на противостояние с "конторой" (ФСБ.— Ъ).
— Собираетесь ли добиваться от ФСБ компенсации за нанесенный вам ущерб?
— Требовать компенсацию за причиненный ему государственными органами ущерб — конституционное право каждого гражданина России, и я этим правом обязательно воспользуюсь. Правда, говорить об этом можно будет лишь после того, как решение суда вступит в законную силу, после того как Верховный суд рассмотрит поданный прокурором Александром Гуцаном протест.